Что касается его самого - то получив возможность
съедать на завтрак хоть целого теленка" епископ дерптский утратил к
чревоугодию всякий интерес. Наоборот: теперь он предпочитал, как и в
детстве, начинать день с гренок, замоченных в кислом вине, и лишь
перед торжественными богослужениями согревал горло кружкой горячего
молока.
Хозяин замка вновь усмехнулся, вспомнив, что слухи о его аскетизме
достигли не только императора Священной Римской империи, но и Святого
престола. Знали бы они, что вместо вина он нередко использует куда
более питательный напиток...
Дневной свет, постепенно просочившись через окна в пустынный зал,
окончательно разогнал тени, и в стене за камином стала видна узкая
дверь. Промакнув губы кружевным платком, епископ поднялся, подошел к
очагу, снял с каминной полки один из приготовленных там факелов, зажег
его и уверенно толкнул собранную из деревянных брусков створку.
Крутая каменная лестница плотно обвивала камин - точнее, каменный
фундамент камина. Три десятка ступеней, и хозяин замка ступил в
расположенное под залом помещение, кажущееся ослепительно-белым из-за
множества смотрящих со всех сторон черепов.
Три с половиной века назад, в тысяча двести двадцать четвертом
году, когда доблестные христианские воины взяли Дерпт, носивший тогда
нечестивое имя Юрьев, они вырезали все население города и соседних
деревень от глубокого старика и до новорожденного младенца. В те дни у
крестоносцев, принесших на эту дикую землю истинную веру и европейскую
цивилизацию, черепов имелось в избытке. Крепкими костяными кирпичиками
новые властители мостили полы и стены подвалов, дно каналов, засыпали
их в вечно жидкие колеи дорог. Черепа тупоголовых эстов, ливов и
прочих славян оказались воистину непрошибаемы, век за веком крепко
удерживая на себе стены немецких замков, католических костелов и
крепостных валов.
Вот и сейчас на повелителя западных берегов Чудского озера
смотрели черные глазницы выбеленных временем целехоньких черепов -
смотрели со всех сторон, смотрели из-под ног, смотрели из небольшого
очага и из узких, уходящих наверх продыхов. Каждым своим шагом
дерптский епископ попирал нечестивых язычников.
Помимо очага, в помещении имелось еще две железных жаровни, одна
из которых стояла рядом с грубо сколоченным столом, а вторая - у
подножия кресла святого Иллариона, отличающегося от обычного только
торчащими из спинки, сиденья и подлокотников множеством кованых
гвоздей, да колодками для ног внизу. За креслом возвышалась "железная
дева" - два деревянных силуэта, с выемкой по форме человеческого тела
внутри, ощетинившиеся множеством мелких гвоздей. Рядом красовалась
"дева нюренбергская" - в ней вместо сотен маленьких гвоздиков
человеческую плоть поджидало два десятка длинных, темных от засохшей
крови ножей. Окружали эту коллекцию средств для вершения правосудия:
несколько тисочков самой разной формы и размера, влажный от сырости
крест святого Андрея, с толстыми ремнями на концах скрещенных бревен,
развешанные над верстаком клещи-пауки, имеющие привычные каждому
кузнецу рукояти, но до странного вычурную форму рабочей части. На
самом верстаке лежал, готовый к немедленному употреблению, обычный
комплект из семи пыточных ножей.
Впрочем, епископа плоды садистской фантазии детей Божьих,
сотворенных по Его образу и подобию, ничуть не заинтересовали. Он
скользнул по ним безразличным взглядом, пересек комнату и откинул
полог, закрывающий проход дальше, в самый сокровенный уголок.
За пологом находилась естественная пещера около пяти метров в
диаметре, с низким потолком и неровным полом. С одной ее стороны
лежало, закрепленное на высоте трех футов большое распятие, с другой -
свисал с потолка белый полупрозрачный камень. Под камнем стоял
трехногий медный столик, с нацеленным вертикально вверх, бронзовым
острием, а под столом, вмурованное в такой же полупрозрачный камень,
таращилось наружу странное существо: вытянутая вперед, похожая на
спелый кабачок голова, с круглыми глазами и чуть приоткрытой пастью;
скрюченное, покрытое короткой шерстью тело; ноги с огромными
когтистыми ступнями и слегка разведенные в стороны мохнатые крылья на
спине.
Епископ вставил рукоять факела в специальный держатель, опустился
на колени, поцеловал камень в то место, куда был устремлен взгляд
навеки замурованного уродца, затем выпрямился во весь рост и
торжественно перекрестился: от пупка ко лбу, и от левого плеча к
правому:
- Прости меня, Лучезарный, за невольное отступничество во имя
сохранения должности своей и обуздания смертных.
Хозяин замка низко поклонился, после чего сел перед столиком прямо
на распятие.
- Я верен тебе, Лучезарный, верен душой и телом и готов служить до
последнего вздоха в жизни этой и после ее окончания во веки вечные,
подвластные только тебе.
С верхнего камня оторвалась капля воды, упала на бронзовое острие
и стекла в оставленное у его основания отверстие. Спустя мгновение
капля упала на камень, скрывающий странного уродца, и словно
растворилась в нем.
- Сегодня меня посетили двое братьев. Господин. Они поручили мне
совершить подвиг на благо Святого престола. Свершив его, я смогу
занять новый, высокий пост в Риме, мои возможности станут
безграничными, я смогу принести тебе намного, намного больше пользы,
Лучезарный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14