Он был в мягком черном джемпере и серых брюках со стрелками Ц в собствен
ной квартире в девять часов вечера! Темные волосы, синяя от дневной щетин
ы щека Ц Марта видела только одну его щеку, Ц длинные ресницы, чистая ко
жа.
Аристократ. Белая кость, голубая кровь. Или наоборот, что ли? Голубая кость
и белая кровь?
Впервые увидев его родителей, Марта моментально почувствовала себя зам
арашкой, с разгону влетевшей в герцогские покои в погоне за поросенком, с
бежавшим с кухни.
«А где вы живете, милая?» Ц спрашивала его мать, и Марта готова была сгоре
ть со стыда. Следовало отвечать, что она живет в Беверли-Хиллз или, на худо
й конец, на Монмартре, но так ответить Марта не могла, поскольку жила в Кра
тове и, когда ленилась ехать, оставалась у Данилова ночевать. «А где вы слу
жите, милая?» Ц продолжала мать, и страдания Марты росли пропорциональн
о изменению тона Ц с вежливого на холодный, с холодного на ледяной.
Марта никоим образом не подходила Данилову, а объяснить королеве-матери
, что она не претендует, на кронпринца, Марта не могла. Не скажешь же просто
так Ц вы знаете, я иногда живу у вашего сына, но это не то, что вы думаете. У н
ас пионерско-братская привязанность друг к другу, основанная на взаимоу
важении, сходном чувстве юмора и «полном отсутствии всякого присутстви
я», как это называла Марта.
Никакого секса. Никакого кокетства ни с одной, ни с другой стороны.
Никаких претензий друг к другу. Никаких обязательств и вопросов, что дел
ать и кто виноват.
Когда-то ей хотелось, чтобы все сложилось по-другому, а потом перестало х
отеться.
Он был трудный человек. От одних его правил можно сойти с ума. Его молчание
могло означать все, что угодно, а он только и делал, что молчал. В его присут
ствии хотелось выпрямить спину, немедленно убрать со стола локти, провер
ить, чисто ли вымыты руки, и, проделав все это, моментально смыться.
Никто не хохотал, не говорил громко, не чавкал, не пел, не болтал, не стучал в
илкой по стакану, не задавал глупых вопросов, не гонял по компьютерному п
олю супермена, выкрикивая «давай-давай!», не надувал пузыри из жвачки, не
матерился, не разваливался в кресле, не рассказывал анекдотов, пока в пол
е зрения был Данилов.
Как будто это был не Данилов, а гроб с покойником.
Ц Может быть, хочешь чаю? Ц спросил он, заботливо наклоняясь над ней, и Ма
рта очнулась. Ц У меня есть какой-то чай из трав.
Ц Не какой-то чай из трав, Ц поправила она, Ц а успокоительный сбор, Дан
илов. Я его привезла две недели назад. И я не хочу чай из трав. Я хочу кофе.
Ц Тебе точно можно?
Ц Господи, Ц в сердцах проговорила Марта, Ц как это жена жила с тобой ст
олько лет!
И перепугалась. Они никогда не вспоминали о его покойной жене.
Ц Всего три года, Ц поправил ее Данилов и улыбнулся, Ц не пугайся, пожал
уйста. Я не стану бледным и мрачным от одного упоминания о ней и не стану к
урить сигареты одну от другой. Я же не герой сериала!
«Ты не герой сериала, Ц подумала Марта быстро, Ц но я видела твое лицо, ко
гда ее хоронили».
Он был совершенно один, хотя толпа была огромной. Его родители из Америки
прислали соболезнования и элегантный веночек, а друзей у него не было ни
когда. Шел снег, такой же, как сейчас, но Данилов был в темных очках. Он снял
очки, когда сел к ней в машину, и Марта увидела его лицо.
Прошло пять лет, а Марте иногда казалось, что пять дней.
Когда он женился, ему было тридцать. Когда спустя три года ее хоронили, Дан
илову стало шестьдесят.
Ц Тебе не нужна помощь? Ц спросил Данилов, аккуратно глотнув кофе. Ц Я и
мею в виду деньги;. Или врачи?
Ц Я беременная, а не тяжелобольная, Ц буркнула Марта, Ц а денег у меня с
воих навалом.
Это была не правда, но она никогда не брала у него деньги, даже в самые труд
ные времена. Лучшая подруга Инка фыркала и плевалась.
«Ты просто ненормальная, Ц говорила она, Ц с паршивой овцы хоть шерсти
клок. Раз уж он на тебе не женится, пусть деньги дает».
Природа их «высоких отношений» практичной Инке была недоступна.
Впрочем, не ей одной.
Ц Как хочешь, Ц сказал Данилов, Ц просто на всякий случай знай, что я вс
егда готов тебе помочь. Чем угодно.
Ц Я тебя найму сидеть с ребеночком, Ц пообещала Марта.
Ц Боюсь, что дорого тебе обойдусь. Ц Он улыбнулся. Вернее, улыбнулись ег
о губы, а сам Данилов и не думал улыбаться. Ц Ты все-таки подумай про враче
й и позвони мне. Хорошо?
Ц Хорошо, Ц согласилась Марта, зная, что ни про каких врачей думать не ст
анет. Ей и без врачей есть о чем подумать. Ц Ты убираешь посуду, Ц добавил
а она поспешно, Ц ты убираешь посуду, а я буду валяться на полу и смотреть
кинематографические фильмы.
Ц Там есть немного новых кинематографических фильмов, Ц он кивнул на с
тойку с кассетами и подтянул кашемировые рукава, чтобы удобнее было мыть
посуду.
Ц Данилов, ты особенно-то не усердствуй, Ц сказала Марта, Ц посуду в эт
ом доме моет посудомоечная машина. Ты что-нибудь об этом знаешь?
Она сидела на полу, на круглом тибетском ковре, который отец подарил Дани
лову на день рождения.
Родители любили дарить ему что-нибудь в этом духе. Статуэтку Будды, искус
но вырезанную из слоновой кости. Шелковое покрывало из Кайруана.
Нефритового дракона с оскаленной остекленевшей пастью. Глиняный кувши
н ручной работы. В год по одному подарку. Раньше было по два Ц еще один на г
одовщину свадьбы.
На одном из подарков теперь сидела Марта, скрестив длинные ноги в безупр
ечных черных колготках. Платье тоже было черным и безупречным, немножко
измятым, потому что она заснула в нем, дожидаясь Данилова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15