приходи
тся с ними мириться, надо притираться друг к другу. А я не мог притираться.
Неужели я стал психом?
Мне стали неинтересны разговоры о папиной и маминой работе. О людях, про к
оторых я слышал много лет, но ни разу не видел. О каком-то негодяе Крептюко
ве Ч фамилия, ненавистная мне с детства; я готов был задушить этого Крепт
юкова. Потом оказалось, что Крептюкова душить не следует, наоборот, надо з
ащищать, его место может занять гораздо худший Крептюков. Конфликты на р
аботе неизбежны, глупо все время говорить о них. Я вставал из-за стола и ух
одил. Это обижало стариков. Но я ничего не мог поделать с собой.
Все это было тем более удивительно, что мы были, как говорится, дружной сем
ьей. Ссоры, разлады, скандалы, разводы, суды и тяжбы Ч ничего этого у нас не
было и быть не могло. Я никогда не обманывал родителей и знал, что они не об
манывают меня. То, что они скрывали от меня, считая меня маленьким, я воспр
инимал снисходительно. Это наивное родительское заблуждение лучше сно
бистской откровенности, которую кое-кто считает современным методом во
спитания. Я не ханжа, но в некоторых вещах между детьми и родителями сущес
твует дистанция, есть сфера, в которой следует соблюдать сдержанность; э
то не мешает ни дружбе, ни доверию. Так всегда и было в нашей семье. И вдруг м
не захотелось уйти из дома, забиться в какую-нибудь дыру. Может быть, я уст
ал от экзаменов? Тяжело переживаю неудачу? Старики ни в чем меня не упрека
ли, но я подвел, обманул их ожидание. Восемнадцать лет, а все сижу на их шее.
Мне стало стыдно просить даже на кино. Раньше была перспектива Ч универ
ситет. Но я не смог добиться того, чего добиваются десятки тысяч других ре
бят, ежегодно поступающих в высшие учебные заведения.

2

Старые гнутые венские стулья в маленьком дедушкином доме. Скрипят под но
гами ссохшиеся половицы, краска на них местами облупилась, и видны ее сло
и Ч от темно-коричневого до желтовато-белого. На стенах фотографии: деду
шка в кавалерийской форме держит в поводу коня, дедушка Ч объездчик, ряд
ом с ним два мальчика Ч жокеи, его сыновья, мои дяди, Ч тоже держат в повод
у лошадей, знаменитых рысаков, объезженных дедушкой.
Новым был увеличенный портрет бабушки, умершей три года назад. На портре
те она точно такая, какой я ее помню, Ч седая, представительная, важная, по
хожая на директора школы. Что в свое время соединило ее с простым лошадни
ком, я не знаю. В том далеком, отрывистом, смутном, что мы называем воспомин
аниями детства и что, возможно, есть только наше представление о нем, были
разговоры, будто из-за дедушки сыновья не стали учиться, заделались лоша
дниками, потом кавалеристами и погибли на войне. А получи они образовани
е, как хотела бабушка, их судьба, вероятно, сложилась бы по-другому. С тех ле
т у меня сохранились сочувствие к дедушке, который никак не был виноват в
гибели сыновей, и неприязнь к бабушке, предъявлявшей ему такие несправед
ливые и жестокие обвинения.
На столе бутылка портвейна, белый хлеб, совсем не такой, как в Москве, гора
здо вкуснее, и вареная колбаса неопределенного сорта, тоже вкусная, свеж
ая, и масло со слезой, завернутое в капустный лист. Что-то есть особенное в
этих простых произведениях районной пищевой промышленности.
Ч Пьешь вино? Ч спросил дедушка.
Ч Так, понемногу.
Ч Сильно пьет молодежь, Ч сказал дедушка, Ч в мое время так не пили.
Я сослался на большой объем информации, получаемой современным человек
ом. И на связанную с этим обостренную чувствительность, возбудимость и р
анимость.
Дедушка улыбался, кивал головой, как бы соглашаясь со мной, хотя, скорее вс
его, не соглашался. Но свое несогласие он выражал редко. Внимательно слуш
ал, улыбался, кивал головой, а потом говорил что-нибудь такое, что хотя и де
ликатно, но опровергало собеседника.
Ч Я как-то раз выпил на ярмарке, Ч сказал дедушка, Ч меня мой родитель т
а-ак вожжами отделал.
Он улыбался, добрые морщинки собирались вокруг его глаз.
Ч Я бы не позволил!
Ч Дикость, конечно, Ч охотно согласился дедушка, Ч только раньше отец
был глава семьи. У нас, пока отец за стол не сядет, никто не смеет сесть, пока
не встанет Ч и не думай подыматься. Ему и первый кусок Ч кормилец, работ
ник. Утром отец первым к умывальнику, за ним старший сын, потом остальные
Ч соблюдалось. А сейчас жена чуть свет на работу убегает, поздно приходи
т, усталая, злая: обед, магазин, дом… А ведь сама зарабатывает! Какой муж ей а
вторитет? Она ему уважения не оказывает, за ней и дети. Вот он и перестал чу
вствовать свою ответственность. Зажал трешку Ч и за пол-литром. Сам пьет
и детям показывает пример.
В чем-то дедушка был прав. Но это только один аспект проблемы, и, возможно, н
е самый главный.
Точно угадав мои мысли, дедушка сказал:
Ч Я не призываю к кнуту и к домострою. Как раньше люди жили Ч их дело. Мы з
а предков не отвечаем, мы за потомков отвечаем.
Правильная мысль! Человечество отвечает прежде всего за своих потомков!

Ч Сердца вот пересаживают… Ч продолжал дедушка. Ч Мне семьдесят Ч на
сердце не жалуюсь, не пил, не курил. А молодые и пьют и курят Ч вот и подавай
им в сорок чужое сердце. И не подумают, как это: нравственно или безнравст
венно?
Ч А ты как считаешь?
Ч Я считаю, безусловно, безнравственно. На все сто процентов. Лежит челов
ек в больнице и ждет не дождется, когда другой сыграет в ящик. На улице гол
олед, а ему праздник: кто-нибудь расшибет котелок. Сегодня пересаживают с
ердца, завтра возьмутся за мозги, потом начнут из двух несовершенных люд
ей делать одного совершенного.
1 2 3 4 5 6 7 8