И оба астрономы.
У нас тоже были две пары Ц Баренцевы и Юлдашевы. А третья пара мы с Павлом
Александровичем старик и бобыль. Но и женатым все равно нехорошо. Женщин
ы по театру скучают, общества нет, магазинов нет, моды последние неизвест
ны. И самое горестное Ц о детях тосковали. А везти детей боязно: теснота, и
скусственный свет, невесомость. Кто знает, окрепнут ли кости и мускулы, на
учится ли ребенок ходить как следует. Нет уж, лучше не рисковать. А время и
дет.
Ц Тридцать лет! Ц вздохнула Марина сочувственно.
Ц Положим, не тридцать, фактически в три раза меньше, Ц поправил Блохин.
Ц Нас шестеро было в ракете, и мы спали посменно. Два года дежурим, четыре
спим. Я разумею сон искусственный, с охлаждением. Это делается не только д
ля нашего удовольствия, но и для того, чтобы сэкономить груз. Четыре года ч
еловек не пьет и не ест и почти не дышит. Вот вылетели мы за пределы солнеч
ной системы, пространство стало чище, опасности столкновения почти нет…
и сразу же две пары готовятся ко сну. Трое суток не едят ничего, только пью
т-пьют-пьют; потом наркоз, и в холодную воду. Температура тела понижается,
ее доводят до плюс двух градусов. Человек становится словно камень. И тог
да кладем мы его в термостат Ц стеклянный ящик с автоматической регулир
овкой температуры. За градусами нужно очень тщательно следить. Чуть выше
Ц бактерии активизируются, чуть ниже Ц кровь замерзает и льдинки рвут
ткани. Даже жутковато: ты ходишь, работаешь, а рядом твои же товарищи в лед
яном термосе. Потом привыкаешь, конечно. А когда спишь, ничего не чувствуе
шь. Сначала в голове дурман и поташнивает Ц это от наркоза. Потом все черн
о… и тут же чуть брезжит свет. Это значит, прошло четыре года, тебя оживляю
т. Вот это самый опасный момент, потому что голова отдохнула, свежесть мыс
лей необычайная, сразу любопытство: где летим? Что произошло за эти годы? А
сердце отвыкло биться, ему нельзя сразу режим менять. Вот я хорошо перено
сил скачок, а дед ваш худо. Все-таки старый человек, сердце изношенное. Пер
вый раз еще ничего, а после второго сна Ц и обмороки, и рези, и сознание он т
ерял. Айша Ц это наш старший врач Айша Юлдашева Ц часа четыре отхаживал
а его. Очнулся все-таки. И Айша сказала тогда, что за третий раз она не ручае
тся. Может быть, Павлу Александровичу придется терпеть и на обрагном пут
и всю дорогу дежурить Ц четырнадцать лет бессменно.
Это было уже на подходе к цели, когда пробуждали всех поголовно и спать не
ложился никто. Четырнадцать лет стремились мы к невидимой точке, наконец
-то сумели разглядеть цель Ц темный кружочек, заслоняющий звезды. Молод
цы лунные астрономы! Цель укачали нам точно… и вышли мы правильно, без лиш
них затрат горючего. Но вот чего не разглядели астрономы Ц что Цифра Дра
кона не одинокое тело, а двойное, два черных солнца Ц А и В. А Ц поменьше, В
Ц чуть побольше.
А поближе к нам, В Ц немного подальше. По-космически «немного». А вообше-т
о расстояние между ними больше, чем от Земли до Сатурна.
Мы все дрожали от нетерпения, и Павел Александрович больше всех, хоть и не
показывал виду. Ведь это была последняя ставка его жизни, последняя наде
жда на встречу с космическими братьями. Он уже приготовил весь свой арсе
нал для межпланетных переговоров: световые сигналы, чтобы сообщить, что
дважды два четыре, и инфракрасные прожекторы на случай, если те существа
видят, как совы. И камертоны, если они совсем слепые. И ультразвуковые сире
ны, если они слышат ультразвук, как летучие мыши. Были у него еще рисунки и
модели геометрических фигур, азбука с выпуклыми картинками Ц и посмотр
еть можно и послушать.
Помню решающий день Ц третье августа. С утра начали мы тормозить. Появил
ся верх и низ, вещи, забытые в воздухе, начали падать на пол. К середине дня т
емное пятнышко Инфры начало заметно расти, гасить звезды одну за другой.
Все больше и больше. А там заняло почти полнеба. Повисло против нас этакое
черное блюдо. Остановились мы. Стали временным спутником Инфры.
И представьте наше разочарование. Чуть-чуть ошиблись наши астрономы. Он
и определили температуру атмосферы в плюс десять градусов, а на самом де
ле оказалось минус шесть. Все там было в атмосфере: метан и аммиак, как на Ю
питере, углекислый газ, как на Венере, полно водорода и водяного пара Ц гу
стые-прегустые облака. И под ними лед, снежные поля, торосы. А по торосам не
полазишь. Тяжесть четырехкратная, ноги словно гири, их и не передвинешь с
овсем. И толщина льда Ц десятки и сотни километров. Взрывами мы определи
ли.
Стоило лететь четырнадцать лет, чтобы увидеть обыкновенную арктическу
ю ночь!
Мы все были огорчены, а Павел Александрович просто раздавлен. Не сбылась
мечта жизни! Последняя попытка сорвалась.
Тогда и сложилось окончательное решение: посетить Инфру В тоже.
Ц Само собой разумеется! Они же рядом, Ц вырвалось у меня.
Ц Нет, это не само собой разумеется, Павлик, не знаю, как вас по-взрослому.
В космосе свой расчет. На Земле от топлива зависят километры, там Ц тольк
о скорости. И расходуют топливо не все время, а только при разгоне и тормож
ении. Чаще всего берут запас на два разгона и два торможения. Если лишний р
аз причалили, стало быть, потратили топливо, обратно полетим медленнее, в
ернемся позднее года на три. Тут уж экономим всячески, развиваем малую ск
орость Ц не выше сорока километров в секунду. В конце прошлого века это с
читалось достижением. Ползем потихоньку Ц почти год от Инфры до Инфры. И
спать никто не ложился Ц на год не стоит охлаждаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11