Вот тут, если взять левее, есть проходной двор, я когда-то бродила здесь, но, убей бог, не помню, с какой целью.
Ноги понесли меня вперед, показалась огромная арка, за ней дворик с чахлой московской травкой и поломанными качелями. Между мусорными баками виднелся проход.
Миновав нестерпимо воняющие контейнеры, я оказалась в переулке. Сердце сжалось, память меня не подвела, вот она, нужная улица. Значит, мой мозг работает нормально, почему же я не могу вспомнить ни своего имени, ни фамилии, ни адреса, ни места работы - ничего?!
При входе в супермаркет маячил охранник.
- Не подскажете, где найти Зину? - тихо спросила я.
- Это кто? - зевнул парень.
- Уборщица. Ее фамилия Кондратьева.
- В зале ищи, - велел секьюрити.
Я стала ходить по магазину, заставленному холодильниками и стеллажами. Наконец на глаза мне попалась тетка в оранжевом фартуке и со шваброй в руках.
- Вы Зина? - обрадовалась я.
- Нет, я - Маша, - ответила баба, - Зинка в подсобке.
- Это где?
- Туда ступай, за железную дверь.
Поплутав немного по «закулисью» супермаркета, я отыскала крохотную каморку. За столом пила чай толстая женщина лет шестидесяти.
- Здравствуйте, - сказала я.
- Добрый день, - вежливо ответила поломойка.
- Мне нужна Зина Кондратьева.
- Я - она и есть, а чего случилось?
- Можно мне сесть?
- Плюхайся, - кивнула Зина, - стул не куплен.
- Вы живете в одной квартире с Рыковыми? Зина скривилась.
- Вот несчастье! Горе горькое.
- Таню знаете? - Я осторожно начала прощупывать почву.
- Таньку-то? А ты кто ей будешь?
- Ну … в общем, понимаете, мы родственники, дальние. Вот я приехала в Москву, у меня адрес был и телефон, - принялась я придумывать на ходу.
Зина усмехнулась:
- А! Значит, не знаешь ничего? - Нет.
- Ленька-то жив.
- Это кто?
- Так мучитель Танькин. А Анька преставилась!
- А она кто?
- Слушай, - нахмурилась Зина, - какая же ты им родственница, коли никого из своих не знаешь, а? Ну покажь паспорт. Чего вынюхиваешь?
Внезапно я сообразила, как мне действовать.
- Ладно, я неудачно соврала, просто мне не хотелось шум поднимать. Меня зовут Глафира.
- И дальше? - насупилась Зина.
- Таня Рыкова после суда была определена в нашу больницу, я врач из психиатрической лечебницы.
Зина заморгала. - Да ну?
- Таня хорошо себя вела, - бодро врала я, - вот я и ослабила за ней контроль, а Рыкова возьми и убеги.
- Во блин! - всплеснула руками Зина.
- Совершенно с вами согласна, - кивнула я, - положение ужасное. Очень боюсь за свою карьеру, поэтому о побеге пока никому не сказала ни слова. Главврач в отпуске, но мне надо до его возвращения найти Таню. Честно говоря, я подумала: вдруг она домой пришла? Кстати, нет ли у вас ее фотографии и когда вы видели Таню в последний раз?
- Давно, - ответила Зина, - я на суд ходила. Уж как мне ее жалко было! Обревелась вся. Сначала, правда, обрадовалась, когда услышала, что ее не на зону, а в дурку сунули, только потом знающие люди объяснили, что лучше в тюрьме сидеть, чем в психушке. Эх, бедная Танька! А гад Даже не явился!
- Кто?
- Родитель ее, Ленька. Вы вообще чего про нее знаете?
- Ну, она убила мужчину, Сергея Лавсанова, вроде из-за денег.
- Ой нет, - затрясла головой Зина, - не так дело-то было, вот послушай.
Зина всю свою жизнь провела в коммуналке. Квартира небольшая, всего две комнаты, одна принадлежала Рыковым, а другая Кондратьевым. Семьи между собой не конфликтовали. Зина, рано оставшаяся без родителей, работала дворником, Леонид и Анна служили лифтерами. У Рыковых была дочь, Таня, совершенно забитая отцом и брошенная матерью. Зина даже пару раз делала замечание Анне, услышав детские крики, доносившиеся из комнаты Рыковых:
- Скажи Леониду, что нельзя так ребенка истязать.
Аня, сама вечно ходившая в синяках, низко опускала голову.
- Он отец, добра ей хочет, вот и учит. «Ученье» Леонид применял лишь одно: ремень.
Впрочем, иногда пускал в ход и просто кулак. Таню он лупил за все: за двойки, невымытую посуду, забытый свет в ванной. Дня не проходило, чтобы девочка не получала тумаки, затрещины, оплеухи, тычки. Впрочем, жизнь Ани была не лучше, наверное, поэтому она рано умерла. Леонид остался с дочкой и удвоил «воспитательные» меры. Несколько раз, видя, как Таня смывает в ванной кровь с лица, Зина в негодовании говорила: «Надо немедленно вызвать милицию!» Услыхав гневный возглас соседки, Танюша моментально цеплялась за Зину и умоляла: «Ой, не звоните в отделение. Отца заберут на два часа, отметелят и отпустят, он потом меня совсем убьет».
Школу Таня не закончила, да и о каком учении могла идти речь, если дома вас ожидает каждый день плеть?
С шестнадцати лет Таня работала в людях - мыла полы, готовила. Она отличалась абсолютной честностью, была пуглива, немногословна, страшно боялась грубого окрика и к тридцати годам напоминала семилетнюю девочку, не внешне, конечно, а реакцией на окружающих. Еще Танечка часто спрашивала у людей: «Вы на меня не сердитесь?» - и, услыхав: «Нет, конечно», бросалась целовать того, к кому был обращен вопрос.
Леонид, старея, делался все злее и теперь бил дочь просто так, без всякого повода.
- Уходи от него, - советовала Зина Тане, - пусть один кукует.
- Куда? - грустно спрашивала та. - Я зарабатываю копейки. Своей квартиры мне не купить.
- Авось он помрет скоро, - не выдержала один раз Зина, - вон красный какой делается, когда визжит. Лопнет жила в шее, и ты свободна.
- Что ты, Зина, - испугалась Таня, - нельзя родному отцу смерти желать, это грешно.
- А дочь колотить не грех? - обозлилась Зина. - Дай ему разок в ответ сковородкой по башке, живо притихнет.
- Грешно отца ударить.
- Значит, ему можно, а тебе нельзя?
- То его грех, - ответила Таня, - не мой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14