Просто представляю, как бы они выглядели за арфой, кстати, заднее стекло моей “копейки” украшено надписью “Извините, еду, как могу”, и большинство водителей улыбается. Ну а идиот - он везде идиот, не только на дороге.
Возле дома Нади нашлось лишь одно место для парковки, но туда нужно было заезжать задом. Я же пока не умею выполнять этот трюк, поэтому просто оставила автомобиль на соседней улице и быстрым шагом вернулась к светлой блочной башне, точь-в-точь такой, как та, где живем мы с Катюшей. У подъезда настороженно гудела толпа, и сразу было понятно, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Прямо на тротуаре белела “Скорая помощь”. Вернее, автомобиль с глухими железными дверьми и красным крестом на крыше. “Труповозка” - такое малопоэтичное название носит в народе этот кабриолет. Рядом припарковались два “рафика” с надписью “Милиция” и серая “Волга”.
- Что случилось? - спросила я у женщины с болезненно-отечным лицом, сидевшей на лавочке чуть поодаль от входа.
- Надька Колесникова из двенадцатой померла, - равнодушно ответила баба, - сейчас выносить будут.
- Да ну, - всплеснула я руками, - не может быть! Надя! Из двенадцатой! Какой кошмар! Только утром мы разговаривали!
- Знаете ее? - спросила тетка, ощупывая мое лицо какими-то больными глазами с воспаленными белками.
- Вот жалость, - вздыхала я.
- Подруга, что ли?
- Нет, комнату она мне сдать обещала.
- Надька?
- Ну да, а чего странного? Хорошие деньги даю, целых пятьдесят долларов.
- Интересно, - протянула баба, - у ней однокомнатная!
Я прикусила язык. Да уж, не слишком удачный придумала я повод, но отступать было поздно.
- Не знаю, она сказала, что сама живет у мужа…
- Кто? - перебила меня бабища. - Кто живет у мужа?
- Надежда.
- Какая?
- Колесникова, из двенадцатой квартиры, - терпеливо ответила я, - она сказала, что ее супруг работает шофером-дальнобойщиком.
- Это ты все перепутала, - заявила тетка, - у Надьки Колесниковой никакого супружника не было и нет, одна жила, ну, ходили к ней всякие парни… Но это ж не мужья. Ты небось с Нинкой из тринадцатой говорила. Вот у ней и Лешка водилой служит, и комната есть свободная в коммуналке, там раньше бабка проживала, да померла. Вон Нинка стоит, видишь, у подъезда, в красном платье? Ну, та, которая ревет? С Надькой Колесниковой они дружили, ишь как убивается! Я послушно подошла к довольно полной блондинке и тронула ее за плечо.
- Простите, Нина.
- Да, - шмурыгнула носом толстушка, - слушаю…
- Нам надо поговорить…
- Вы из милиции?
Я секунду поколебалась, потом решительно сказала:
- Да. Вы вроде дружили с покойной?
В этот момент толпа, зашевелившись, вздохнула и подалась назад. Из подъезда вышли два мужика в коротких голубых халатах, они несли необычные оранжевые носилки, похожие на гигантскую мыльницу без крышки. Внутри лежал черный пластиковый мешок, наглухо застегнутый на “молнию”.
- Ох, горюшко, - всхлипнула Нина, - ой беда, ой подружка моя дорогая, что же ты наделала!
Женщина принялась судорожно тереть глаза. Я осторожно спросила:
- Может, сядем вон там, на пустую лавочку…
- Не надо, - неожиданно спокойно ответила Нина, - лучше поднимемся ко мне, дома хоть нормально поговорим.
ГЛАВА 5
Мы поехали наверх, устроились на кухне, заставленной и захламленной. Чего тут только не было! Отчего-то подключены были сразу две стиральные машины: “Вятка-автомат” и “Канди”, на подоконнике теснились банки, пустые бутылки, чашки и электромясорубка. На обеденном столе без признаков клеенки или скатерти лежали куски хлеба, открытая пачка масла, пакетики с растворимым кофе “Пеле”, записная книжка и расческа, из которой торчали клочки седых волос. Впрочем, уже через секунду в кухню вбежала грязная серенькая собачка, и я поняла, что это не волосы, а шерсть.
- Давно вы знакомы с Колесниковой? - строго спросила я официальным тоном. Нина вздохнула:
- Дай бог памяти, в дом этот въехала году в 1983-м, родители тут квартиру получили. Мне было четыре года…
- А сейчас вам сколько? - весьма невежливо брякнула я.
- Двадцать один, - спокойно пояснила Нина.
Надо же! Самое меньшее я дала бы ей тридцатник. Эк ее разнесло в столь юном возрасте! И потом, что за дурацкая прическа, если не ошибаюсь, в парикмахерских, тех самых, где клиентов стригут по пятьдесят рублей, этот фасон называется незатейливо: “химия на крупные палочки”, но, к сожалению, через неделю после процедуры волосы повисают, словно кусок прошлогоднего сена на заборе… Во всем мире давным-давно придумали щадящие завивки, в результате которых вы становитесь обладательницей роскошных, переливающихся локонов, но российские женщины предпочитают “химию”.
- А Надьке три исполнилось, - продолжала Ниночка, - мы потом вместе в садик ходили и в один класс попали, несмотря на год разницы.
Учились подружки плохо. После восьмого класса отправились получать специальное образование.
- Мы на медсестер выучились, - простодушно выкладывала свою незатейливую биографию Нина.
- Так вы медичка? - недоверчиво спросила я, покосившись на грязь.
- Да, - кивнула девушка, - в больнице работаю, на улице Топильского.
- А Надя тоже там служила?
Девушка немного замялась, а потом невесть по чему стала вдруг рассказывать о том, как нелегок труд медсестры.
- К вечеру ноги гудят, прямо отваливаются, спина ноет, никаких сил не остается. Ночью вздремнуть совершенно невозможно - то одна из палаты орет, то другая. Капризные все, противные. Это им не так, то им не подходит. Нет бы полежали тихонько, потерпели, так нет - воют на разные голоса: “Сестра, уколи обезболивающее”. А где я его возьму? Медсестры люди подневольные, что доктора прикажут, то и делают.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14