Через девяносто дней Элеонора вернется. Ладно, посмеялись, и хватит, жду вас на «Войковской». Ванна в единичном экземпляре, продается со скидкой, поторопитесь, пожалуйста.
- Увы, не могу.
- Ладно, - протянула Лиза, - перезвоню через час. Пойду договорюсь, чтобы сантехнику пока придержали.
В ухо полетели гудки. Я положил было мобильный в карман, но он снова возмущенно затрезвонил.
На этот раз с той стороны провода оказалась Николетта.
- Ты где? - забыв поздороваться, завопила маменька.
- На работе, - уклончиво ответил я.
- Когда вернешься?
- Пока не могу ответить.
- Раньше шести?
- Вполне вероятно, а что?
- Сделай одолжение, - процедила Николетта, - оторвись от увлекательного занятия созерцания унитазов и раковин! Вспомни о том, что к тебе приехала родная тетя! В конце концов, Норы сейчас нет, отчитываться не перед кем. Прояви внимание к матери и ее сестре. Отвези нас погулять в сад Эрмитаж! Там вечером концерт.
Я притих. Макс приказал сидеть дома. Его нужно слушаться, потому что я оказался в незавидном положении. Но каким же образом мне выполнить приказ друга? С одной стороны, меня атакует Лиза, и правильно делает. Дни бегут, словно гончие собаки, сорвавшиеся с поводков, оглянуться не успеешь, как три месяца промелькнут молнией и вернется Нора. Представляю, какую головомойку устроит она мне, когда увидит разоренную квартиру.
С другой стороны, если я все же попытаюсь последовать совету Макса и запрусь в спальне, мне предстоят баталии с Николеттой. Маменька, обнаружив сына дома, моментально потребует возить ее и Мэри по разным местам, заставит шляться с ними по магазинам, сопровождать их на вечеринки и на концерты. И никакие заявления о тяжелой болезни, справки, охи и ахи не помогут. С Николеттой спорить бесполезно.
Да уж, положение хуже губернаторского, со всех сторон обложили. Не поеду с Лизой - получу от Норы, останусь дома - паду жертвой в сражении с Николеттой и Мэри. Буду по-прежнему вести активный образ жизни - могу попасть в поле зрения милиции. Роман настроился во что бы то ни стало доказать мою вину, с него станется устроить слежку за Иваном Павловичем. Я вооружусь справкой, сообщу о тяжелой болезни, выйду на улицу - и цап-царап, проследуйте, гражданин Подушкин, в кутузку, вы не настолько недужны.
- Ну так ты приедешь в шесть? - заорала Николетта.
- Нет, - ляпнул я, - возьмите такси.
Сейчас маменька начнет громко возмущаться:
«Фу! В такси воняет бензином, там некомфортно, от водителя несет дешевым одеколоном». Но неожиданно она легко согласилась:
- Ладно.
Я перевел дух. Ну и ну! Может, Николетта заболела? С чего это она столь любезна и почти дружелюбна? Но теперь, ясное дело, мне домой ехать никак нельзя.
Мобильный вновь задергался, я посмотрел на ни в чем не повинный кусок пластмассы с раздражением. Может, выбросить его вон? Но разве подобный жест - решение проблемы? Кому я понадобился на этот раз?
- Ванечка Павлович, - запела Лиза, - ванночка ждет! Такая пусенька-дусенька, любо-дорого поглядеть. Ну, зайчик мой, подгребайте на стройдвор, котеночек, медвежоночек, тигреночек. Дела всего на десять минут.
Я вздохнул:
- Уже бегу со всех колес.
- Вот и умничка! - воскликнула Лиза, отсоединяясь.
* * *
На этот раз на прорабе был нежно-розовый комбинезон из полупрозрачной ткани. Под ним зазывно просвечивали черный бюстгальтер и трусики.
- Пошли, - ухватила меня крепкой рукой Лиза. - Вы способны забраться на пятый этаж?
- На лифте?
- Пешком.
- Тут нет подъемника?
- Он не работает, ну же, котик, поскакали.
Грациозно перебирая стройными ногами в туфлях на головокружительных каблуках, Лиза рысью полетела по ступенькам. Я постарался не отстать от нее. Куда там! Через пять секунд у меня закололо в боку, колени перестали сгибаться, а лодыжку свело судорогой. Дыша со свистом, я остановился на площадке между пролетами. На стене чернела намалеванная краской цифра 2.
- Ванечка Павлович, - спросила Лиза, спускаясь вниз, - что вы тут поделываете? Я поднялась на пятый, гляжу, вас нет! Что случилось?
Я мрачно посмотрел в ее безмятежное лицо. Похоже, Лиза даже не вспотела, и дышит ровно, словно не носилась вверх-вниз.
- Почему стоите? - недоумевала она.
Сказать молодой женщине правду? Признаться в собственной слабости? Сообщить, что Ванечка Павлович превратился в старый трухлявый пень, не способный к минимальной физической нагрузке? Не знаю, как остальные, но я не способен на подобный поступок.
- Да вот, - вытянул я ногу, - штиблеты новые купил и мозоль, наверное, натер.
- Хорошие туфли, - одобрила Лиза. - Баксов триста?
- Верно.
- И набили мозоль?
- Ну, всякое случается, - промямлил я.
Однако Лиза ушлая девица, похоже, она разбирается не только в ваннах, вон как быстро определила стоимость мокасин.
- Ладушки, вы потихонечку, топ-топ, - посоветовала прораб и вновь поскакала, аки газель, по лестнице.
Я тихо поплелся следом. Знаете, пока я добирался до нужного этажа, неугомонная девушка носилась взад-вперед по ступенькам. Она взлетала вверх, потом спускалась ко мне и, протараторив: "Ну как?
Ножка сильно болит? Ах, бедняжечка, идите осторожненько", снова, перескакивая через две ступеньки, исчезала из поля зрения.
Лет двадцать тому назад один мой приятель, Миша Кондаков, праздновал свой день рождения на даче. Погода стояла превосходная, мы решили искупаться и отправились на речку. У Мишки жил карликовый пудель, молодой, задорный, юркий пес.
Так вот, пока компания плелась, проклиная жаркое солнце и отсутствие тени, к воде, собака носилась как бешеная. Она успела десять раз домчаться до реки и вернуться к нам, ее черное лохматое тело, вытянувшись ниткой, летело над ярко-зеленым лугом, длинные уши развевались в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15