Жили они очень обособленно, язык сохранили. Мэри улетела в Нью-Йорк, а мы здесь остались, о нас она не подумала!
Каково тут сестре придется! Заполнять анкеты и указывать: ближайшая родственница живет в империи зла. Ужасно. В общем, я потом осчастливила Павла, взяла его фамилию, ну и забыла про Мэри.
- Тебе это сошло с рук? - удивился я.
Николетта дернула плечиком:
- Ну да! Первое время, конечно, я вздрагивала.
К примеру, пришла я устраиваться на работу в театр, стала заполнять в отделе кадров листок и вся потом покрылась. Вижу вопрос: имеете ли родственников за рубежом? Сама не понимаю, как «нет» нацарапала. Дальше легче пошло, ну а потом я про Мэри и впрямь забыла, пока письмо не получила. Честно говоря, я думала, что она давно скончалась, никаких вестей много лет не было.
- И отец ничего не знал? - продолжал недоумевать я. - И твои подружки?
Николетта скривилась:
- Когда я осчастливила Павла, он был никем, так, заштатный литератор, неизвестный и непопулярный. Особых друзей у нас не имелось. Это я сделала из него великого прозаика Павла Подушкина.
Так вот, мы встретились через два дня после моего приезда из Стеклова…
- Откуда? - изумился я.
Николетта покраснела:
- Не перебивай. Я, талантливая девочка, приехала в Москву.., ну да это неинтересно. Встретила Павла, и что, по-твоему, я должна была ему через пять минут после знакомства заявить: моя сестра уехала в Америку? Знаешь, в те годы так не поступали. Ну а потом я просто забыла о ней, появился новый круг общения, иные заботы, мне пришлось целиком отдать себя семье: мужу и сыну. В общем, сейчас ты едешь в аэропорт и встречаешь Мэри Иванофф из Нью-Йорка. Вот тебе номер рейса и на всякий случай номер ее мобильного.
- Но как я узнаю старушку?
- Старушку?! - в негодовании воскликнула Николетта. - Да мы…
И тут раздался звонок в дверь.
- Немедленно открой, - велела маменька. - Таська на рынок удрала.
Я пошел в коридор, пытаясь переварить по дороге полученную информацию. У Николетты имеется сестра! Наверное, она младше моей маменьки. Вполне вероятно, что у нее есть дети, мои двоюродные братья и сестры. Ей-богу, не знаю, как отнестись к этому известию.
Я распахнул дверь, задумавшись и не посмотрев в глазок.
- Здравствуйте, - произнес до боли знакомый голосок, - Вероника Адилье тут живет?
Я вздрогнул. Действительно, по паспорту маменька Вероника, вернее Вероника. Ее назвали в честь итальянского города Вербна, где жили Ромео и Джульетта, во всяком случае, так мне объяснили в детстве. Но все вокруг - и друзья, и знакомые - зовут ее Николеттой.
- Да, - кивнул я, - а вы кто?
- Ее сестра Мэри! - прощебетала дама, по-прежнему стоя на лестничной площадке.
- Господи, я собрался встречать вас! - подскочил я на месте.
- Я уже прилетела. Самолет приземлился в три утра. Вероника здесь, можно войти?
- Конечно, конечно, - засуетился я, - где ваш багаж? В машине?
Мэри кивком указала на небольшую сумку.
- Вот.
- Это все? - изумился я.
- Ну да, - спокойно ответила она, - а зачем больше?
Я поднял кожаный ридикюль размером с портфель. Мэри вошла в прихожую. Она сняла коротенькую курточку из плащовки, потом прикоснулась к большой шляпе, поля которой почти полностью скрывали ее лицо, и именно в этот момент в коридоре появилась Николетта.
- Вероника! - закричала Мэри. - Мой бог! Ты не изменилась!
- Мэри! - взвизгнула маменька. - Ты уже здесь?
Но мне сообщили, что рейс прибывает в три дня!
- Это пятнадцать часов, - спокойно ответила Мэри и сняла шляпку, - если говорят «три», естественно, имеют в виду утро. Ты, как обычно, все перепутала.
- Вава! - заверещала Николетта. - Ах! Ах! Ах! И Таськи нет! Вава! Живо! Быстро! Чаю! Кофе! Икру!
Шоколад! Ванну! Постель! Ох! Ух! Эх!
Я повернулся к Мэри и хотел было поинтересоваться у неожиданно обретенной тетки, чего она хочет больше: принять после дороги ванну или выпить чашечку арабики, но слова застряли в горле, тело оцепенело, язык парализовало. Впрочем, вы хорошо поймете меня, если я расскажу, что увидел.
Справа от меня в шелковом ярко-красном халате стоит Николетта. Волосы маменьки выкрашены в цвет сливочного масла, подстрижены под пажа, довольно густая челка прикрывает лоб, голубые глаза задорно блестят, а на слишком розовых губах сияет улыбка. Слева от меня в красивом брючном ярко-красном костюме стоит… Николетта. Волосы ее выкрашены в цвет сливочного масла, подстрижены под пажа, довольно густая челка прикрывает лоб, голубые глаза задорно блестят, а на слишком розовых губах сияет улыбка.
На секунду мне стало дурно. Справа маменька и слева тоже, их две. Даже в страшном сне не могло привидеться подобное.
- Вероника, - спросила та Николетта, что находилась слева, - это кто?
- Мой сын, - ответила правая маменька. - Вава, молодой, еще не женатый мальчик.
- Похоже, он не знал, что мы с тобой близнецы, - улыбнулась Мэри.
Я без сил шлепнулся на стоящий у стены кривоногий, хлипкий диванчик, неумелую подделку под рококо. Две Николетты! О боги, пожалейте меня!
День пошел прахом. Мне и вернувшейся с покупками Тасе пришлось обустраивать комнату для Мэри и выслушивать радостные вопли воссоединившихся сестер. Тася вспугнутой кошкой металась между плитой и холодильником. Наконец я, в сто первый раз выслушав историю жизни Мэри, воспользовался моментом, когда Николетта вытащила гору альбомов со снимками, и потихоньку вышел из квартиры.
До встречи с Е. Бондаренко оставалось довольно много времени, но лучше я бесцельно поезжу по улицам, чем останусь в гостиной вместе с пришедшими в невероятный ажиотаж сестричками.
Стараясь ни о чем не думать, я медленно ехал Вдоль проспекта. Надо же, сейчас конец августа, а на улице уже быстро темнеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15