Внезапно из глубины квартиры раздалось душераздирающее мяуканье.
- Иду, иду, - отозвалась Томочка, появляясь на пороге кухни.
В руках подруга сжимала детскую бутылочку с соской. Мяуканье повторилось. Тамара понеслась в свою комнату.
- Зачем ей бутылка? - удивленно спросила я у Кристи.
Девочка мигом отключила пылесос и радостно поинтересовалась:
- Ты не знаешь?
- Нет.
- Тома принесла домой младенца, крохотного-крохотного, - трещала Кристя, - вот такусенького, я даже испугалась, когда увидела. Потом она меня отправила за памперсами и “Симилаком” и велела пылесосить. Ребенку вредно грязью дышать!
- Где она его взяла?
- Это девочка, - сообщила Кристина, - а откуда добыла, понятия не имею, небось на улице нашла.
Я побежала по коридору. Томочка - человек невероятной доброты, таких просто не бывает. Ей не лень мчаться через весь город, чтобы помочь друзьям. Когда мы жили в хрущобе, все соседи бегали к нам, зная, что Томуся всегда придет на помощь. Самое интересное, что и на новом месте люди быстро раскусили мою подругу, и теперь у нас в квартире просто штаб тимуровского движения. Помнится, были когда-то такие пионеры, помогавшие больным и пожилым людям. Переделать Тамару невозможно, я и не пытаюсь это делать, но найденный младенец - это уже слишком!
Глава 5
Томуся сидела на большой кровати и приговаривала:
- Агусеньки, агусеньки, ой, какие мы хорошенькие…
Увидев меня, подруга улыбнулась:
- Смотри, настоящая красавица.
Я глянула через ее плечо и едва сдержала крик ужаса. В белых пеленках барахталось нечто, больше всего напоминающее паучка. Круглый живот и тощенькие лапки. У младенца была абсолютно лысая голова и сморщенное личико. Вот уж не предполагала, что новорожденные такие страшные! Может, Томуся подобрала какого больного? И то верно, здорового небось никто выкидывать не станет,..
- Правда, хороша? - не успокаивалась Тамара.
- Жуткая красавица, - протянула я, - просто оторопь берет, только следует немедленно позвонить в милицию.
- Зачем? - изумилась Тома.
Младенец неожиданно закряхтел, сжал крохотные губки, потом разинул беззубый рот и издал отвратительный ноющий звук, больше всего похожий на мяуканье влюбленной кошки. Так вот это кто орал только что, а я уж решила, будто Клеопатра вновь возжелала “выйти замуж”.
- Сейчас, сейчас, - засуетилась подруга и моментально всунула в разверстый ротик соску.
Ребенок сосредоточенно зачмокал. Содержимое бутылочки быстро стало уменьшаться.
- При чем тут милиция? - переспросила Тома.
- Ну вдруг ребенка ищут родители!
- Никто ее не ищет. Кушай, кушай, солнышко, - щебетала Томуся.
- Все равно следует сообщить в соответствующие органы, не можем же мы оставить у себя девочку!
- Почему нет? - удивилась Тамара.
- Ты с ума сошла! Немедленно иди звонить, хоть и жаль подкидыша.
- Какого подкидыша?
- Этого, - ткнула я пальцем в довольного младенца, - кстати, может, она китаянка - и получится международный скандал!
Томуся уставилась на меня своими огромными голубыми глазами, потом поинтересовалась:
- При чем тут китайцы?
- Ну смотри, какого он, то есть она, желтого цвета и глазки-щелочки… Томочка рассмеялась:
- Вилка, это желтуха, а глазки просто припухли, вот увидишь, через неделю они откроются.
- Гепатит! - пришла я в полный ужас. - Ребенка следует срочно положить в стационар, он может скончаться от заразы, немедленно иду вызывать “Скорую”.
- Стой, стой, - заулыбалась Катюша, - к гепатиту эта желтуха никакого отношения не имеет, такое приключается иногда с новорожденными.
- Откуда знаешь? - недоверчиво спросила я, глядя наживой “апельсин”.
- Вот, - показала Тома книгу, - доктор Спок, “Ребенок и уход за ним”.
- И что нам теперь с этой девочкой делать?
- Растить, - преспокойно ответила Тамара, - а там Машка из больницы выйдет и заберет.
- Так это родионовская дочка, - облегченно вздохнула я. - Почему же она у нас?
- У Маши жуткий мастит, - сказала Тома, убирая пустую бутылочку. - Температура сорок, грудь разнесло, как подушку, ее в больницу отправили, а девочку оставить не с кем. Так, теперь после еды следует постоять сусликом.
После этой фразы она подняла крохотную девочку вверх, та моментально икнула, и по ее подбородку потекли белые слюни. Я только вздохнула. В свои тридцать пять лет Машка Родионова ухитрилась четыре раза выйти замуж. С удивительным постоянством она наступала на одни и те же грабли. Первый супруг оказался моряком и алкоголиком, второй - артиллеристом и алкоголиком, третий - десантником и алкоголиком, четвертый - сапером и алкоголиком. Почему ее постоянно тянуло к людям в погонах, непонятно, но все Машкины браки заканчивались разводом и горькими слезами, пролитыми на нашей кухне.
Потом Родионова решила, что брачных экспериментов хватит, и задумала родить ребенка. Мы отговаривали ее, как могли, но Машка отмахивалась.
- Хочу сына, работаю дома, денег хватит. Любвеобильная Машка - отличный компьютерщик и на самом деле прекрасно зарабатывает. В результате появилась девочка, имени отца которой никто не знает. Родионова только вчера прибыла из роддома, а сегодня уже угодила в клинику.
- Куда в подобном случае девают младенцев одинокие матери? - поинтересовалась я.
- Их кладут вместе с родительницами в больницу, - пробормотала Тома, довольно ловко заворачивая спокойно спящего ребятенка, - только там очень плохие условия, можно инфекцию подхватить. Мне совсем нетрудно приглядеть за Никой.
- Ее Вероника зовут? Томочка слегка покраснела.
- Маша имя ей еще не дала. Это я так. Нужно же к ней как-нибудь обращаться. Вероника, по-моему, очень здорово, можно звать по-разному:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15