- Алло, - прошептала я, - что случилось? Говорите!
- Даша, - тоже шепотом сказала Вика, - ты меня слышишь? Громче не могу.
Первым моим позывом было мгновенно отключить мобильник, но потом я обрадовалась. Раз Вика набрала мой номер, да еще в столь неурочный час, следовательно, ее освободили. Значит, она не хотела отравить нас с Зайкой и не убивала Андрея. Следователь во всем разобрался!
- Викуся! - заверещала я, роняя на пол заснувшего Хуча. - Ты где?
- В следственном изоляторе, - еле слышно прошелестело из трубки.
Радость мгновенно погасла.
- Там есть телефон? В камере?
Вика кашлянула:
- За деньги тут все имеется, извини, времени мало, хочу лишь сказать, никому не верь.
- В каком смысле?
- Ну, следователь уверен, что я отравила Андрея и пыталась отправить на тот свет тебя и Зайку. Это не правда.
Понимаешь, не правда! Я не виновата! Клянусь памятью мамы!
Ее голос, тихий, словно шорох упавшей листвы, полнился таким отчаянием, такой горькой безысходностью, что я моментально ответила:
- Конечно, такая ерунда. Не волнуйся, все будет хорошо.
- Я люблю тебя, - вдруг сказала Вика.
- И я тебя.
Послышался треск, сопение, потом Вика сдавленно прошептала:
- Ты третья, кому я звоню сегодня. Еще пыталась поговорить с Нинкой Супровкиной и Аней Батуриной, но они не захотели иметь со мной дело. Нинка пообещала утром пойти в милицию и рассказать, что в моей камере есть сотовый телефон. Даша, не верь! Я никогда... лучше мне. самой... туда…
Шепот пропал.
- Вика! - заорала я. - Стой, погоди, не вздумай! Адвокат придет завтра! Я сама попытаюсь разобраться в этом деле, я…
Но из трубки понеслись короткие, монотонные гудки.
- Вика! - заорала я. - Вика!
Хуч возмущенно залаял. Тут же ожили и остальные собаки.
- Что случилось? - сунулся ко мне Кеша.
Я быстро засунула трубку под одеяло.
- Кошмар приснился!
- Ну-ну, - недоверчиво ответил сын и исчез.
Я упала на подушку и мгновенно заснула.
***
На лицо закапала вода. У нас потекла крыша! Я села в кровати, тут же сообразила, что над моей комнатой не черепица, а мансардное помещение, куда год назад перебралась Манюня, и открыла глаза.
Около моей постели с опухшим красным лицом стояла Марго Вяземская. Вообще-то она Рита Иванова, во всяком случае, такие имя и фамилию она носила, когда мы учились в одном классе, в школе, расположенной за станцией метро «Кировская», нынче «Чистые пруды».
В восемнадцать лет Ритка выскочила замуж за Глеба Вяземского, сменила свою простенькую фамилию на аристократическую и велела всем величать ее Марго. На Риту она даже не откликается, более того, лет десять назад она официально взяла это имя, и теперь у нее в паспорте написано - Марго Юрьевна Вяземская. Звучит ужасно, не правда ли?
Когда Марго играла свадьбу, я, приглашенная со стороны невесты свидетельницей, полагала, что сей союз ненадолго, но Вяземские живут вместе уже много лет, у них есть взрослая дочь, в данное время работающая в Америке.
Марго так и не получила высшее образование, да оно ей и не нужно. Она замечательный парикмахер, мы все бегаем к ней причесываться, она третье десятилетие работает в крохотном салоне возле метро «Семеновская», и мне не лень мотаться из Ложкина туда, потому что никто, кроме Маргоши, не умеет соорудить из моих трех торчащих дыбом волосин шикарную прическу, радующую взор густотой и красотой локонов. Как у нее это получается, ей-богу, не понимаю Глеб в отличие от жены получил все дипломы, которые только возможно. Он - доктор наук, профессор, академик; страшно важный, дико умный и чрезвычайно авторитетный в мире истории человек. Глеб - член многих ученых советов, председатель разнообразных комиссий, обладатель кучи почетных званий; одна беда - денег ему это не приносит. Получив полной охапкой почет и уважение, он имеет зарплату около трех тысяч рублей в месяц. При этом Глеб разъезжает на иномарке, хорошо одевается и курит «Парламент». Средства на безбедную жизнь себе и всей семье зарабатывает пэтэушница Марго. Она стоит у кресла по пятнадцать часов в сутки. Глеб выглядит великолепно, он подтянут, занимается на тренажерах, Марго оплачивает его абонемент в фитнес-клубе, следит за правильным питанием. Он не пьет. Маргоша же сильно располнела, у нее сейчас пятьдесят восьмой размер. Хорошенькая девушка Риточка Иванова, тоненькая, словно тростиночка, в которую безоглядно влюбился студент первого курса истфака Глеб Вяземский, теперь погребена под горами жира, прежними у Маргоши остались лишь глаза: большие, лучистые, смотрящие на мир с детским восторгом.
На фоне Глеба Маргоша выглядит еще старше. Загорелый, стройный мужчина и оплывшая, потерявшая всякие формы бабища. Один раз ее приняли за... маму Вяземского.
- Что случилось? - заморгала я, вытирая со своего лица слезы Марго пододеяльником. - Глеб заболел?
- Лучше бы он умер, - мрачно заявила старинная подруга и разрыдалась.
Я накинула халат.
- Вы поругались?
- Он сунул шарф и косметичку в духовку! - хлюпая носом, сообщила Марго.
- Кто?
- Глеб!
- Зачем?! Вот бред!
Марго всхлипнула, тоже вытерлась моим пододеяльником и завела рассказ.
Позавчера она поехала в подмосковный санаторий. Намечался очень выгодный заказ. Одна из ее постоянных клиенток, богатая дама, решила отпраздновать день рождения, откупив пансионат. Гулять предполагалось с размахом. Вечером заезд и праздничный ужин, потом танцы до упаду, сон, утром, вернее, следующим днем, продолжение банкета. Поскольку дамы встанут с взлохмаченными головами, а уложить самостоятельно волосы феном способна отнюдь не каждая, на тусовку была приглашена Марго.
Клиентка, правда, вежливо сказала, что рада видеть цирюльницу гостьей, но на самом деле Марго заплатили нехилую сумму за то, чтобы она утром причесала загулявшихся дам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14