И побежал. В сторону, откуда мы пришли ночью. Я только различал его злобный хрип:— Отстанешь, упадешь — забью. Ботинками, по голове, в лицо! Сам! И оставлю подыхать! Понял? Связался с институткой — одна сопля длиннее другой! Не отставать, скотина! Шаг в шаг за мной! Брось все лишнее! На хера тебе бинокль? Бросить! Автомат выкидывай! Налегке, только налегке!Сергей даже не пыхтел, пускай и волок на плечах отнюдь не самого легкого Дастина. Я даже вырвался немного вперед — не хотел смотреть как безвольно болтаются руки напарника. Задыхаться начал почти сразу — воздух словно стал еще гаже, еще тяжелее. И, словно нарочно вдалеке завыла знакомая сирена.— Е…ный в рот! — выдохнул Сергей. — Только не сейчас!— А… а что это?— Предупредительный сигнал ПВО Альянса… Значит наши либо подняли в воздух авиацию, либо НАТОвские радары засекли пуск ракет. Ой, не хочется сложиться от рук своих! Быстрее! Еще быстрее!Гонка вышла знатная — по кирпичу, осколкам, разломанным плитам бетона, скелетам, через преграды и воронки — вверх-вниз, вверх-вниз. На углу Домской площади увидели непонятное существо. Вроде бы женщина, в феноменально драном пальто и грязном платке. Жалась к груде щебня, оставшейся от собора, словно не зная куда бежать. А сирена выла все надрывнее и грознее.— Дура! — взвыл Сергей, уловив взглядом исподлобья мечущийся силуэт. — Runajot okupantu valoda* Говоря языком оккупантов… (латышск.)

— марш в укрытие! Чтоб я тебя здесь не видел! Сдохнешь же ни за что!Фигура замерла и припустила со всех ног в сторону.Мы успели. Я, чувствуя как горят легкие, не давая кислорода организму, на последнем издыхании взлетел по обугленным ступеням Дома, с трудом нашел дверь убежища, коснулся пальцем замка и герметичный притвор, сочно чавкнув, отошел в сторону. Вот и предбанник. Остается открыть вторую дверь и кануть в бункер.— Стой, балда! — Сергей, сбросив тело, грубо отшвырнул меня к стене. — Раздеться! Догола! — он уже сдирал с себя камуфляж, а потом принялся за комбез Дастина. Я не понял, ради чего проводится эта малоосмысленная процедура, но послушался. Уже рефлекторно я не мог выполнять приказы моего спасителя. Подсознательно признал за старшего.Молнии и липучки не поддавались плохо слушающимся пальцам, но Сергей и тут пришел на помощь — срезал остатки одежды тем самым кортиком, который отобрал у офицера, убитого нами в первом транспортере. На черной удобной рукоятке поблескивал тусклым серебром крохотный имперский орел Германии, с «хакенкройцем» — свастикой Гитлера. Боже, да этот символ запрещен еще в 1946 году, после Нюрнбергского процесса, а сейчас — 1973… Нет, не девятьсот семьдесят третий, а вовсе наоборот — две тысячи сто… Плевать какой!Сергей яростно сворачивал одежду в комок и зачем-то пихал неопрятный клубок в отверстие на стене предбанника, похожее на щель мусоропровода. Затем ткнул пальцем в крупную зеленую кнопку, расположенную у внутренней двери бункера. Я зажмурился — сверху ударил тугой поток воды перемешанной с чем-то вроде мыла, однако не мылом. Ливень продолжался минуту-полторы, затем пошла обычная вода, без запаха примесей.— Дезактивация! Хочешь принести ядерную пыль в чистое жилище? — Сергей, на мое удивление весьма деловито сунул указательный палец в сканер внутреннего замка, но когда вспыхнул красный сигнал, отдернул руку. — Меня не пропускает, попробуй сам!…Я скатился по металлическому трапу кубарем, ударился головой о поручень и наконец-то потерял сознание.Напоследок увидел, как Сергей упрямо волочет на себе тело Дастина, с которого стекают розовые, а вовсе не прозрачные капли.Затем свет в бункере моргнул и выключился. Больше ничего не помню. * * * Сергей утверждал, будто я очнулся через пять часов.Пробуждение было тяжелым — чья-то сильная рука прижимала в моему лицу маску, ноздри обжигало нашатырем, синий противный свет, холодно…— Все, полежал, передохнул, и будет, — я с трудом разлепил глаза. Валяюсь на металлической кушетке у стены, однако на ледяную поверхность кто-то заботливо положил шерстяное одеяло и чуток даже меня приодел — зеленая армейская футболка, обтягивающие зимние нижние штаны из мягкой шерсти… Левая рука повыше локтя перетянута бинтами. — Поднимайся. Вот, возьми попить. Сам приготовил, из ваших запасов.— Дастин, ты, что ли?— Нет, это Сергей. Ну, помнишь? Рига, танки Альянса? — и уже повышенным, серьезным тоном: — Хватит валяться. Садись. Я тебе не любящая нянюшка. Пей!Длинный стакан-термос. Внутри некая загадочная помесь вина, водки, коньяка и специй, в несколько раз разбавленная подогретым виноградным соком. Иисусе, он туда еще и несколько ложек растворимого кофе добавил!Выпил. Кряхтя поднялся. Товарищ старший лейтенант выглядит так, хоть на конкурс красоты отправляй — начисто отмытый, комбинезон, явно найденный на нашем складе, точь-в-точь по размеру, только появились незнакомые нашивки — красненькие с серпами и молотами. Даже побриться успел. Супермен.— Тут события! — увлеченно объяснял Сергей, размашисто жестикулируя и не давая мне очухаться. — Наверное, наш фронт начал наступление! Помнишь, когда мы пришли, наверху грянуло? Я так понял: ядерный удар, расчистка пути технике, затем пехота… Рига занята нашими танками! Не простыми, а танками прорыва! А я тут сижу с тобой, как санитар… Или как дурак.— Весь город занят… Красной армией? — с трудом выговорил я. — Правда?Сергей немного смутился.— Нет, не совсем. Если верить вашей системе наблюдения, — он ткнул рукой в светящийся мониторами терминал, — бои идут в восточном секторе Риги. Мы еще на территории Альянса.— А Дастин? Что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161