- Не боишься, Трюфель, что Госпожа тебя услышит? И накажет! Накажет оцепенением, и болезнями, и чем-то там еще, чем положено по Книге Дум.
– Не боюсь, - произнес Трюфель, но вместо бодрости некоторая грусть появилась в его голосе. - Жаль, конечно, что так происходит, но поплохела наша Госпожа. В последние годы совсем поплохела. Не достает она до нас, Дальних, своими мыслями. И, значица, стали мы как бы сами по себе. Пустовато как-то было поначалу, да потом привыкли, даже понравилось. Да и что там говорить, лучше уж так - вовсе без Госпожи в уме, чем с такой дрянью, как нынче в городе…
– Есть такие земли, которые называются Дальними, - шепнула мне Цзян. - Сейчас мы едем туда.
Там все устроено по-своему, необычно. Это странные места - сам увидишь. - И долго туда ехать?
– По местным понятиям - долго. Полдня. Ничего себе - долго. Полдня на телеге, которая еле плетется. Судя по всему, Светлый Мир был весьма небольшим территориальным образованием.
– Тогда я буду спать, - объявил я. И заснул.
Г лава 4
Спал я достаточно долго. Во всяком случае, когда я проснулся, солнце уже проделало половину пути от верхушки небесного купола к горизонту. Я повернулся и увидел две спины - Цзян и Трюфеля. Они о чем-то негромко беседовали. Телега все так же погромыхивала и подпрыгивала на колдобинах неровной дороги. Но вот то, что окружало нас со всех сторон, совсем не было похоже на пейзаж, который я видел yтром.
Для всего этого уже мало подходило название Светлый Мир. Скорее это можно было ы назвать Странным Миром. Во всем присутствовало нечто неустойчивое, нереальное, вызывающее тревогу. Облака в потемневшем небе напоминали формами хищных тварей, они передвигались с разной скоростью, разевали гигантские пасти и поглощали друг друга. Справа от дороги высился старый мрачный лес, и те звуки, что доносились оттуда, мало напоминали пение птиц. Зловещий Посвист и голодное цвирканье временами переходили в вопли - отдаленные, но исполненные такой боли и отчаяния, что кожа покрывалась мурашками. Слева находились поля, нарезанные на правильные, относительно небольшие прямоугольники. На них росло что-то фиолетовое и голубое, перемежающееся широкими зелеными пространствами. Сперва мне показалось, что все пространство засеяно цветами - фиалками, васильками или чем-то подобным. Но пока я всматривался в одно из полей, стараясь определить, что же там все-таки растет, оно проявило неожиданную прыть. Оно начало переползать на другое место. Ровные границы поля пришли в движение - невероятное, но совершенно явное. Фиолетовый прямоугольник шустро прополз сотню шагов и остановился. Сзади от него осталась широкая пожелтевшая полоса.
– Эй! - Я приподнялся на локте. - Цзян, Трюф, вы видели? Поле ползло!
– Ага. - Трюфель оглянулся на меня, моргнул светлыми глазками и повернулся обратно.
– Что - ага?!
– Ползло, - равнодушно констатировал Трюфель.
– Это что, нормально, по-твоему?!
– Ага.
– Значит, оно ползло, - произнес я зловещим голосом, испытывая желание вскочить и треснуть невозмутимого крестьянина по макушке. - И для чего же оно это делало?
– Оно пасется.
– То есть как пасется? - опешил я. - Там что, не растения, а животные какие-нибудь?
– Там аррастра.
– Это животные такие?
– Это аррастра. Ну такие, с листиками и цветочками…
– Растения, значит?
– Ну да.
– А чего же они тогда ползают?! - завопил я.
– Пасутся.
Я в изнеможении свалился обратно в сено.
– Останови, - сказал я.
– Зачем? На аррастровое поле захотел сходить? Это сейчас нельзя - аррастру трогать. Она еще незрелая. Может наброситься.
– Иди ты к черту со своей аррастрой. Мне отлить надо. Останови.
– А! - произнес Трюфель с неожиданным облегчением. - Так бы сразу и сказал. А то я думал, ты поползать решил. Бывают у нас такие чудаки - в аррастре поздней весной ползать. Говорят, удовольствие необнакновенное - как будто живым на небо попал. Тут, конечно, знать надо, как это делать. Не прозевать, когда поле переползать начнет. У нас вот Густав в прошлом годе так наползался, что и заснул прямо на поле. Ну, оно по нему и прошлось. Смотреть страшно было - шкуру живьем сорвало. Сам виноват. По мне, так дурь все это - по аррастре ползать…
– Слушай, если ты сейчас не остановишь, я тебе все сено обмочу, - сказал я. - А, да. Прошения просим. Только быстро давай - место тут гиблое, надолго останавливаться нежелательственно.
Он натянул вожжи, и кобыла остановилась. Я резво соскочил с телеги и, прихрамывая на отлежанной ноге, помчался в лес. Собирался спрятаться за ближайшим Деревом, дабы беспрепятственно совершить естественный процесс. Я переступил границу леса и начал спешно развязывать проклятые веревочки на штанах, путаясь в них пальцами. Я стремился обогнать свой мочевой пузырь и поэтому совершенно не обращал внимания на то, что происходило вокруг. А между тем лес явно заметил мое присутствие. Он затих. Прекратились лихие посвисты, и только шум ломающихся ветвей в отдалении напоминал о том, что лес жив и обитаем.
– Назад, дурак! - бешено завопил Трюфель. - Быстро назад!
Я еще не успел сообразить, что происходит, а он уже мчался ко мне, проявив неожиданную для такого увальня прыть и размахивая топором с длинной рукояткой. В то же мгновение оглушительный свист раздался у самого моего уха. Я повернулся и увидел тварь, сидящую на дереве.
Она почти сливалась с темной растрескавшейся корой, и только голова ее, размером с собачью, выделялась ярко, потому что светилась, излучая зеленоватое сияние. У твари было четыре челюсти, и когда она беззвучно разевала их, видно было, что все они усажены длинными зубами в несколько рядов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20