Абрам бен Сакир отозвал меня в сторону и в четвертый раз попросил, чтобы я его не оставлял.
Когда мы разошлись, с запада послышался какой-то шум. Через какое-то время уже можно было различить топот верблюдов, и скоро из тьмы появился темный силуэт наездника. Очевидно, они нас все-таки заметили, потому что прозвучал громкий голос:
— Ваккиф! Остановитесь! У колодца люди. К оружию!
Наш старый шейх эль джаммалин ответил:
— Мир! Мы не разбойники и не воины. Подойдите ближе и напоите верблюдов и сами напейтесь!
— Вы — кафила?
— Да.
— Откуда и куда идете?
— Из Бильма в Мурзук.
— Сколько вас?
— Четырнадцать человек.
— Отойдите. Но если ты солгал, то будешь на голову короче!
Они опасливо приблизились. Говоривший шел на несколько верблюжьих корпусов впереди, он осмотрел территорию и кивнул своим людям:
— Он сказал правду. Мы можем не опасаться. Идите сюда!
Говорил он по-арабски, но с акцентом, указывавшим на то, что он — тиббу. Когда всадники спешились, я сосчитал их — оказалось ровно двадцать. С собой у них была женщина или девушка, так как на одном из верблюдов висел тахтаруван, легкие бамбуковые носилки, занавески на которых и длинные бамбуковые жерди создавали в ночи впечатление призрака.
Вожак каравана приказал своим людям занять такую позицию, чтобы в случае нападения оказаться в более выгодном положении. Его воинственные намерения подтверждала и экипировка, богатое вооружение: длинное ружье, два копья, сабля и, кажется, ножи и пистолеты. Шейх эль джаммалин обратился к нему с приветственным «еалям».
— Видишь, тебе нечего опасаться. И ты нам простишь, если мы хотим знать, кто вы такие.
Он ответил высокомерно:
— Мы — тиббу из племени ресада, а направляемся в Абу.
— Из племени ресада? Так вы главные враги таргов.
— Да, это так. Да будут ли они прокляты аллахом.
— И все-таки вы идете со стороны запада, где они находятся.
— Да, мы идем оттуда.
— Тогда вы храбрые воины. Когда такая кучка на земле своих заклятых врагов...
Его перебил крик их тахтарувана. То были три или четыре слова, которых я не понял. Мне показалось, что говорили по-берберски. Я знал диалект племени месаху-берберу и поэтому считал, что говоривший — тарг. Но что было еще более интересным: как только слова прозвучали, хабир поднялся, быстро подошел к носилкам и что-то спросил, тоже на незнакомом мне языке. Из-за занавески ему что-то ответило сопрано: женщина? Или, может быть, мальчик?
Вожак тиббу подскочил, схватил хабира за плечи, потряс и сказал со злостью:
— Ты что смотришь на мою умм бинт? Разве не знаешь, что это запрещено?
Умм бинт означает мать дочери; арабы это определение употребляют вместо слово «жена», которое считают неподходящим.
Хабир остановился на мгновение неподвижно как будто стараясь овладеть своим волнением. Потом он ответил голосом, который выдавал неестественное равнодушие:
— Умм бинт? Мне показалось, что это мальчишеский голос.
— Это не мальчик. А если это был и мальчишка, вряд ли он стал бы звать тебя. Кто ты такой?
— Меня зовут Умар ибн Амара, я хабир каравана.
— Когда вы уезжаете?
— Как раз сейчас хотели отправиться.
Мы тоже не хотим задерживаться, потому что спешим, нам уже надо быть в Абе. Если вы люди мирные, мы могли бы идти до самого оазиса вместе.
Мы не идем в Сегхедем, потому что тарги осадили оазис и всю территорию на восток от него. Тиббу попятился, словно это его испугало.
— Тарги, эти собаки? Ты на самом деле знаешь это?
— Да, я пришел из Сегхедема. Я хабир кафилу, на которых напали и убили. Я единственный, кто спасся. Мы обогнем Сегхедем и по дуге на запад пойдем к колодцу Исхайя. На восток мы обойти не сможем, потому что там рядом могут напасть амахара.
Снова он сказал «амахара» вместо «тарга»
Я обратил внимание на то, с каким ударением он произнес последнюю фразу. Что его побудило к этому? Этих двадцать воинов могли перечеркнуть планы таргов. Или он понял возглас с носилок? Тогда это определенно был тарг.
Тиббу еще с минуту расспрашивал, потом созвал своих воинов и о чем-то с ними стал советоваться.
После этого он спросил хабира:
— Не знаешь ли ты, из какого племени те тарга, о которых ты говоришь?
— Нет. Я ни слова не понимаю на языке тех амахара. Но когда они напали на нас, то кричали вместе два слова, и я слышал, как при нападении они все время повторяли название племени и имя своего вождя. Эти слова были: Келови и Рхагата.
— О аллах, так и есть! Рхагата это имя амахара, вождя восточных келови-таргов, и я знаю, что он вышел со своими воинами на грабеж. Это счастье, что я вас встретил. Значит, вы хотите идти через Магхайир эс сухур? Это плохой путь! Ты думаешь, что по нему мы доберемся безопасно к колодцу Исхайя?
-- Наверняка мы не встретим ни одного тарга.
— В Исхайе я бы свернул на восток, и таким образом мы избежали бы опасности. Но, прежде чем я решу идти с вами, я хотел бы знать, кто вы такие.
— Меня ты уже знаешь. Наши кафила принадлежат вон тому купцу из Мурзука по имени Абрам бен Сакир. Они миролюбивые погонщики верблюдов. А вон там сидит человек, который вчера присоединился к нам, и его слуга. Его зовут Кара бен Немси и это франк, гяур.
— Гяур! И я должен идти с вами?
Он подошел ко мне вплотную и в упор стал меня рассматривать. Я продолжал сидеть неподвижно. Он отошел и сплюнул.
— Лицо у него мужское, но дух бабий, иначе он не стерпел бы презрительного взгляда. Лев позволяет шакалу, чтобы тот шел по его следам, но он слишком горд, чтобы оглядываться на него. Ладно, пусть чужеземец едет с нами, но сзади, а в противном случае я раздавлю его, как навязчивое насекомое.
Я спокойно стерпел его оскорбление, поскольку не посчитал нужным указать ему на то, что он ошибается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74