т) Цикл великолепных сонетов, посвященных баронессе де Бакур (1934).
у) Рукописная тетрадь стихов, весьма впечатляющих своей оригинальной пу
нктуацией
Мадам Анри Башелье добавляет также и дословный перевод дословного пере
вода Кеведо «Вступления в благочестивую жизнь» «святого Франциска Сал
ьского. В библиотеке Пьера Менара нет и следов Подобной работы. Наверное,
речь идет о принятой всерьез шутке вашего друга. (Прим. авт.)
.
Таковь! (если оставить без внимания случайные сонеты, наскоро сочиненные
для гостей, поклонников или в альбом мадам Анри Башелье) доступные
произведения Менара, названные в хронологическом порядке. А теперь
я расскажу об одном его безвестном труде, поистине героическом, не имеющ
ем себе равных. И Ц о скудость человеческих возможностей! Ц оставшемся
незаконченным. Это творение, может быть, самое великое творение нашего в
ремени, содержит девятую и тридцать восьмую главы из первой части Дон Ки
хота и фрагмент из главы двадцать второй. Я знаю, что сказанное мною покаж
ется нелепицей. Объяснить эту «нелепицу» Ц первейшая задача моего очер
ка Моим вто
рым намерением было нарисовать образ Пьера Менара. Но разве я осмелюсь с
оперничать с блистательным портретом, который, как мне сказали, готовит
баронесса де Бакур, или с точной и тонкой зарисовкой Каролюса Уркада?
(Прим. авт.)
.
Два текста, несравнимые по достоинствам, побудили его взяться за дело. Пе
рвый Ц тот самый филологический эскиз Новалиса (фигурирующий под номер
ом 2005 в дрезденском издании), где затронута тема полнейшего тож
дества с каким-либо автором. Второй Ц одна из тех паразитических книжек,
которые переносят Христа на бульвар, Гамлета Ц на Каннебьер
Улица, в Марселе.
, а Дон Кихота Ц на Уолл-стрит. Как всем людям с хорошим вкусом, Менар
у было противно такое карнавальное шутовство, годное Ц как он выразился
Ц разве лишь для того, чтобы удовлетворить низменные вкусы анахронично
стью или (что еще хуже) восхитить нас далеко не новой мыслью о том, что все э
похи одинаковы, или о том, что все они различаются. Более интересным, хотя
и осуществленным поверхностно и противоречиво, ему показался известны
й замысел Додэ: объединить в одной личности Ц Тартарене Ц и Хитроумног
о Идальго, и его оруженосца… Тот, кто празднословил, будто Менар посвятил
жизнь созданию современного Дон Кихота, осквернял его светлую память.
Он хотел сотворить не другого Дон Кихота Ц это нетрудно, а Дон Кихо
та. Ни к чему добавлять, что он вовсе не ставил целью схематически пе
реложить оригинал, не собирался делать и копию. Его достойным восхищения
намерением было создать страницы, совпадающие Ц слово в слово, строчка
в строчку Ц со страницами Мигеля Сервантеса.
«Мое желание может показаться странным, Ц писал он мне 30 сентября 1934 года
из Байонны. Ц Но умозаключения, венчающие теологические или метафизиче
ские построения Ц о внешнем ли мире, Боге, роли случая или формах всеобщн
ости, Ц не упреждают по времени и распространенности мой популярный ро
ман. Разница лишь в том, что философы в отрадно толстых книгах расписываю
т все промежуточные стадии своего суемудрия, а я решил избавить себя от э
того труда». Действительно, не осталось ни одного черновика, который под
тверждал бы, что работа длилась многие годы.
Его изначальный метод был относительно прост. Изучить испанский язык, вн
овь проникнуться католической верой, воевать с маврами или с турками, по
забыть европейскую историю с 1602 по 1918 год, стать Мигелем Сервант
есом. Пьер Менар взялся за эту затею (я знаю, что он почти свободно владел и
спанским семнадцатого века), но потом от нее отказался как от слишком про
стой. Скорее, неосуществимой! Ц сказал бы читатель. Согласен, но замысел
вообще-то не был осуществимым, а из всех неосуществимых способов его вып
олнения этот выглядел наименее интересным. Сделаться в двадцатом веке п
опулярным романистом семнадцатого столетия, по его мнению, Ц не достиж
ение. Стать в какой-то мере Сервантесом и прийти к Дон Кихоту ему казалось
менее трудным и потому менее интересным, чем остаться Пьером Менаром и п
рийти к Дон Кихоту через жизнеощущение Пьера Менара. (Это убеждение, заме
тим мимоходом, побудило его исключить автобиографический пролог из вто
рой части Дон Кихота. Оставить пролог означало бы создать другое лицо Ц
Сервантеса и, следовательно, заставлять действовать Кихота по воле этог
о лица, а не Менара. Последний, разумеется, отверг такое упрощенчество.) «М
оя задача, по сути, несложна, Ц читаю я в его письме. Ц Мне достаточно был
о бы стать бессмертным, чтобы ее выполнить». Не скрою, мне представляется,
что он осуществил свой замысел, и я читаю Дон Кихота Ц всего Дон Кихота Ц
так, словно бы его измыслил Менар! Прошлой ночью, листая двадцать шестую г
лаву Ц которую он никогда не затрагивал, Ц я узнал стиль нашего друга и
даже будто его голос вот в этой фразе: «Нимфы, в реках живущие; эхо влажное
и печальное». Такое действенное сопряжение эпитетов Ц из сферы материа
льного и духовного Ц напомнило мне один стих Шекспира, который мы однаж
ды обсуждали:
Where a malignant and a turbaned Turk…
Где злобный отюрбаненный Турок… (англ.).

Почему все же именно Дон Кихот? Ц спросит читатель. Такой выбор, скажем, и
спанца можно было бы объяснить, но только не символиста из Нима, страстно
го почитателя По, родившего Бодлера, родившего Малларме, родившего Валер
и, родившего Эдмона Теста. Вышеуказанное письмо проливает на это свет.
1 2 3 4