Он не уставал рассказывать им о Хаосе и терпеливо отвечал на потоки вопросов.
Единственное, что он отказывался обсуждать с ними – свой бахдар. Разговоры о нем считались серьезным нарушением правил, тем не менее некоторые пытались заговорить о бахдаре, потому что постоянно думали о нем, как, к примеру, о сексе. Какое ощущение испытываешь, когда он горит все ярче? Как чувствуешь себя, когда внезапно начинаешь его терять, понимать, что бахдар подводит? Как смириться с этим?
Эти вопросы Недар отметал жестким, угрюмым взглядом и просто оставлял без ответа. Обычно курсанты, задавшие их, смущались и уходили, не возвращаясь ни в этот вечер, ни во все время пребывания Недара в школе. Даже самые дерзкие понимали, что злоупотребили доверием Недара.
Но Недар никогда не смотрел с подобной злобой на Хата, и тот не боялся когда-нибудь натолкнуться на такой взгляд. Они с Недаром были друзьями, хотя с чего началась их дружба, Хат так и не мог понять. Хат поступил в школу только благодаря своему дару и потому, что хорошо оплачиваемые контракты были неоценимы для его семьи. Недар прибыл сюда потому, что его отвергла школа Соляных Утесов, и, несмотря на все высокомерие, он родился со страстным желанием летать, необходимым ему, как дыхание. Хат чувствовал это.
Они с Палатоном тоже были друзьями, но у Палатона было слишком много знакомых. Он не поддавался порывам, благодаря которым Недар оставался одиноким, он был доброжелательным ко всем чоя.
Проходя по пустым коридорам, Хат вспоминал о тех временах, когда только зарождалась их дружба. Страх перед полетами был его постоянным спутником. Он умел летать, но не хотел этого. Заботы о курсантах, разделение их радостей и опасений гораздо больше волновали Хата. Страх перед полетом пронизывал самую глубину его души, и Хат боялся в этом признаться. Тот роковой день, когда погиб самый первый курсант – гораздо раньше, в самом начале тренировок – навечно оставил в нем страх. Это была ужасная, невообразимая случайность. Смерть всегда овевала тенью летные школы – в конце концов, курсантам приходилось летать вслепую, полагаясь всего лишь на крылья планеров и свой бахдар. Так начинались заключительные испытания тех, кому предстояло стать тезарами. Долгие месяцы изучения математики и физики должны были выдержать все желающие повелевать вселенной, но здесь, в Голубой Гряде, каждому приходилось прежде научиться управлять непостоянными ветрами Чо. С началом потери сенсорных способностей всегда погибали один-два курсанта – этого ожидали заранее.
Но тот случай был совсем иным. И каким-то, непонятным Хату образом, в нем был замешан Недар. Об этом знали только Хат и Моамеб, тезар, который помогал наставникам Голубой Гряды. Тогда Хата послали сообщить Недару, что он признан невиновным. Никто так и не узнал, что Недар находился под подозрением.
Хат отправился в комнату к Недару и нашел его выпивающим в одиночестве. Жало страха опять пронзило Хата. Недар сидел во вращающемся кресле, положив обутые в сапоги ноги на стол, со стаканом в руке. Такой чоя, как Недар, мог бы одним взглядом лишить Хата дара речи, и потому он застыл на пороге комнаты.
В конце концов Недар взглянул на него.
– Зачем ты пришел? – требовательно спросил он.
Но в его голосах Хат различил то, за что Недара можно было пожалеть. Недар боялся.
– Если меня исключат отсюда, – произнес Хат, – я никогда не смогу вернуться домой. Я боюсь этого каждый день.
Недар сбросил ноги на пол. Он помолчал, прежде чем ответить:
– Какое мне до этого дело?
И тогда Хат сообщил ему о том, что расследование завершено и что Недар признан невиновным.
С того самого дня между ними что-то произошло. Они оба надолго запомнили это, и теперь, когда низкие, вибрирующие голоса позвали Хата из тени, Хат безбоязненно повернулся. Он почти ожидал услышать Недара.
– Недар! Ты вернулся домой!

Хат затопил камин в своем кабинете. Он наблюдал, как отблески пламени пляшут на осунувшемся лице его друга. Недар всегда был привлекательным. Теперь же его черты заострились так, что на них было больно смотреть, глаза потухли и утонули в морщинах. Тезар держал в руке стакан, изредка отпивая из него янтарную жидкость – только затем, чтобы смочить пересохшее горло.
Рассказанное им изумило Хата: отступники, тайная колония, отречение тезаров от своих Домов ради поддержания традиции полетов. Уничтожение и муки… Хат сидел, не шевелясь.
– Об этом мне еще никто не говорил, – пробормотал он. – Я никогда не слышал об Аризаре, пока абдрелики не обвинили нас перед Союзом. И никто никогда не упоминал о колонизации…
– Публично этого никто и не стал бы делать. Их вычистили с Аризара, сожгли дотла, чтобы было труднее вести поиски. Никаких доказательств не осталось. Мне бы хотелось испытывать сожаление, но эти отступники были слишком жестокими в достижении своих целей. Они хотели убить меня, – закончил Недар. – Мой труп собирались увезти и выбросить. Но я не умер! У меня еще оставался бахдар, искра, которую удалось сохранить, пока я не набрался сил, чтобы бороться и освободиться.
Теперь Хат понимал, откуда взялась ненависть в его глазах.
– Недар, я…
– Нет, выслушай меня. Если я останусь здесь, ты окажешься в опасности. Палатон обязательно вернется… и я пока не знаю, враг он или они использовали его так же безжалостно, как меня. Но я знаю… – ненависть в глазах Недара вспыхнула ярче, чем огонь, возле которого они сидели. – Он был там! Он выжил, а я чуть не погиб. Я не могу доверять ему, пока не узнаю правду.
– Я тоже, – не раздумывая, выпалил Хат и тут же прикусил губу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86