Не многие мужчины стали бы заботиться о постаревших «ночных бабочках».
Она не ответила на возмущенную речь Коула, сделав вид, что помешивает угли. Потом направилась в буфетную, бросив на ходу:
— Пойду взгляну, что Мануэль оставил вам поесть. Но в этот момент входная дверь рухнула под напором ветра. Кэтрин едва успела увернуться. Коул поставил дверь на место и, придерживая ее, велел Кэтрин оторвать доску от ящика с углем и принести гвозди и молоток. Она послушно выполнила его указания и помогла держать доску, которой он приколотил дверь к косяку.
Когда он закончил работу, Кэтрин вдруг осознала, что зажата между ним и дверью. И Коул явно не собирался отпускать ее.
— Чего бы вам сейчас хотелось? — мягко спросил он. Кэтрин хотела посмотреть в сторону, но его широкие плечи полностью загораживали ей обзор.
— Пожалуйста, пропустите меня, — попросила она дрогнувшим голосом.
— Нет, вы не уйдете, пока не поговорите со мной. Пока не скажете; почему так настроены против меня. При этих словах она вскинула на него глаза.
— Почему я настроена против вас?! Вы отказали мне от места, назвали лгуньей и… еще хуже. Вы унизили меня на глазах у всего города…
Коул погладил ее косу, потом положил руку на плечо.
— Почему у меня такое чувство, что вы ничего не знаете о мужчинах? Ведь у вас есть ребенок.
— Я знаю о мужчинах все, — сказала она и плотно сжала губы. — Я знаю, что все они лжецы, что им нельзя доверять, что они… они… — Его рука легла ей на шею, и она отвернулась. — Пожалуйста, не делайте этого, — прошептала она. — Пожалуйста.
Он резко опустил руки.
— Вы свободны. Можете идти куда вам угодно.
Кэтрин сделала шаг к двери, потом обернулась и взглянула ему в лицо. Кухню освещал колеблющийся свет фонаря, от плиты шел жар. А рождественские украшения, которые они с детьми развесили на стенах, придавали ей веселый, праздничный вид. За окном полыхнула молния, и Кэтрин шарахнулась в сторону, налетев на Коула. Его мокрая одежда уже нагрелась теплом его тела; казалось, внутри у него полыхал огонь.
Снова вспыхнула молния и осветила его лицо. Кэтрин поняла, что совершила ошибку, посмотрев на его губы, потому что сразу вспомнила их первую встречу и ощущение этих губ на своих губах. Не осознавая, что делает, она вдруг закинула руки ему на шею и поцеловала его, вложив в этот поцелуй всю страсть, которая накопилась в ней за прошедшие месяцы. Нет, не месяцы, в ее губах сейчас сосредоточилось неудовлетворенное желание всех долгих лет ее одиночества.
Это было так неожиданно, что Коул в первую секунду даже отстранился и вопросительно посмотрел на нее. Она целовалась как ребенок, плотно сомкнутыми губами. Ее неопытность вызвала у него восторг, и он с огромным удовольствием показал ей, как надо целоваться по-настоящему.
— Кэтрин, — прошептал он, уткнувшись лицом ей в шею. — Я мечтал о тебе днем и ночью, день за днем. С самого первого дня я не мог думать ни о чем другом. Я больше не могу бороться с тобой. Мы должны…
Кэтрин вдруг с силой оттолкнула его.
— Нет, — сказала она, опомнившись. — Не говорите. Вы не должны ничего говорить. Между нами ничего не может быть.
Улыбаясь, Коул попытался снова притянуть ее к себе.
— Я знаю, что начало нашего знакомства было весьма необычным, и, возможно, я обидел тебя, обвинив в мошенничестве, но я действительно решил, что ты хочешь меня одурачить. И ты до сих пор сердишься на меня за это? Я был вне себя: мне показалось, что я встретил свою первую и единственную любовь, и вдруг оказалось, что это всего лишь ловкая актриса…
— Не приближайтесь ко мне… — задохнувшись, сказала Кэтрин.
— Любимая, разве это близость? — ласково усмехнулся он. Она увернулась от его руки и отошла как можно дальше.
— Хорошо, любимая, я буду ухаживать за тобой, если ты этого хочешь. Я буду покупать тебе цветы, конфеты и…
— Нет! — воскликнула Кэтрин. — Не надо. Ничего этого не надо. Вы не знаете…
Ей показалось, что голова у нее сейчас разорвется. В Филадельфии она мечтала полюбить какого-нибудь мужчину и зажить с ним семьей, и теперь она поняла, что такое любить по-настоящему. Но, узнав любовь, Кэтрин поняла и другое: нельзя подвергать опасности любимого человека и близких ему людей. Достаточно того, что они с Джереми живут в постоянном страхе.
— С чего вы взяли, что я могу заинтересоваться простым ковбоем? — презрительно тряхнув головой, сказала она. — Вы только взгляните на себя. От вас несет лошадиным потом, вы не прочитали за всю жизнь ни одной книги и…
Коул схватил Кэтрин за плечи и целовал до тех пор, пока она не задохнулась. Когда он оторвался от ее губ, она едва держалась на ногах, глаза ее были закрыты.
— Удивляюсь, как мог считать тебя хорошей актрисой, — пробормотал он, целуя Кэтрин в шею. Потом взял ее на руки и понес по лестнице к себе в комнату, где осторожно положил на кровать.
— Но я… Мы…
— Шшш. — Он закрыл ей рот поцелуем и стал торопливо скидывать с себя мокрую одежду.
Молния осветила комнату и его нагое тело; поймав на себе смущенный взгляд Кэтрин, он улыбнулся:
— Можно подумать, ты никогда не видела обнаженного мужчины.
— А я и правда не видела, — призналась она. Коул расстегивал ее платье, целуя открывавшиеся участки кожи дюйм за дюймом. Он фыркнул, услышав это признание.
— Наверное, отцом Джереми был призрак, — заметил он, накрывая ее груди руками.
Кэтрин промолчала и, закрыв глаза, отдалась новым для нее ощущениям.
Внезапно Коул отпустил ее и, склонившись над ней, посмотрел в глаза.
— Как случилось, что у тебя появился Джереми? — спросил он.
Кэтрин отвернула лицо, потом собрала на груди платье и попыталась встать с кровати, Коул остановил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25