..
- Сен-Валье,- смеясь, сказал король,- я думаю, что Бридоре хочет о чем-то побеседовать с тобой.
Граф вышел, но он сделал движение плечом, хорошо знакомое его жене, которая угадала мысль ревнивого чудовища и решила предупредить его злые намерения.
- Скажи, дитя мое, как ты меня находишь? Что, очень я изменился?
- Государь, вы хотите знать истинную правду или хотите, чтобы я вас обманула?
- Нет,- тихо отвечал он,- мне надо знать, как далеко зашла моя болезнь.
- Тогда я скажу, у вас нынче плохой вид. Но чтобы моя правдивость не повредила успеху моего дела...
- Какого дела? - спросил король, нахмурившись и проводя рукой по своему лбу.
- Так слушайте, государь,- ответила она.- Молодой человек, который по вашему приказу схвачен в доме вашего казначея Корнелиуса и находится сейчас в распоряжении вашего превотального судьи, не виновен в краже драгоценностей герцога Баварского.
- Откуда ты это знаешь? - промолвил король. Мария опустила голову и покраснела.
- Можно и не спрашивать, не таится ли тут любовь! - сказал Людовик XI, приподняв голову дочери и потрепав ее по подбородку.- Если ты, девочка, не будешь исповедоваться каждое утро, ты попадешь в ад.
- Можете ли вы оказать мне услугу, не стараясь проникнуть в мои тайные помыслы?
- А какое же удовольствие я тогда получу? - воскликнул король, видя в этом деле повод для развлечения.
- Ах! неужели вам хочется получить удовольствие ценою моих огорчений?
- О, плутовка, разве на меня нельзя положиться?
- Если так, государь, отпустите этого дворянина на свободу!
- А! это - дворянин! - воскликнул король.- Значит, он - не ученик?
- Кто бы он ни был, он безусловно невиновен,- ответила она.
- Я смотрю иначе,- холодно сказал король.- Я большой ревнитель правосудия в моем королевстве и должен наказывать злоумышленников...
- Ну, полноте, не принимайте такого озабоченного вида и подарите мне жизнь этого юноши!
- А что, если это лишит тебя благоразумия?
- Государь,- сказала она,- я благоразумна и добродетельна. Вы насмехаетесь...
- Что ж,- сказал Людовик XI,- так как я ничего не понимаю в этом деле, предоставим Тристану выяснить его...
Мария де Сассенаж побледнела и, собрав все свои силы, воскликнула:
- Государь, уверяю вас, что вы будете горько сожалеть об этом: обвиняемый ничего не крал. Если вы обещаете мне его помиловать, я все вам открою, даже рискуя быть наказанной вами.
- Ого! Это становится серьезным! - промолвил король, сдвигая свою шапку набок.- Говори, дочь моя!
- Так слушайте,- продолжала она тихим голосом, приблизив губы к уху отца,- этот дворянин всю ночь провел у меня.
- Он прекрасно мог и побывать у тебя и обокрасть Корнелиуса. Это двойной грабеж...
- Государь, в моих жилах течет ваша кровь, и я не такова, чтобы любить бродягу. Этот дворянин - племянник командующего вашими арбалетчиками.
- Ладно! - сказал король.- Тебе трудно дается исповедь.
Но тут он вдруг оттолкнул от себя трепещущую дочь и подбежал на носках, совершенно бесшумно, к двери своей спальни. Когда он говорил с графиней, на полу у дверей, куда проникал свет из другой залы, он заметил тень, отброшенную ногами какого-то любопытного. Он внезапно открыл дверь, окованную железом, и застиг за подслушиванием графа де Сен-Валье.
- Праведный боже! - воскликнул король,- это дерзость, заслуживающая топора.
- Ваше величество,- гордо возразил Сен-Валье,- я предпочитаю удар топора по затылку супружескому украшению на лоб!
- Вы можете получить то и другое,- сказал Людовик XI,- никто из вас, господа, не избавлен от этих двух несчастий. Удалитесь в другую залу! Конингэм,- продолжал король, обращаясь к начальнику своей гвардии,- вы спали? Где же господин де Бридоре? И вы позволяете так приближаться ко мне! О господи, последний турский горожанин окружен большими заботами, чем я...
Поворчав таким образом, Людовик XI вернулся к себе в спальню, тщательно задернув за собой ковровую портьеру, образующую внутри комнаты как бы вторую дверь, предназначенную заглушать не столько свист северного ветра, сколько звук королевских слов.
- Итак, дочь моя,- продолжал король, испытывая удовольствие играть с дочерью, как кошка с мышью,- вчера Жорж д'Эстутвиль вкушал с тобою утехи любви?
- О! нет, государь!
- Нет? Ах, клянусь святым Карпиопом, он заслуживает смерти! Неужели этому негодяю дочь моя показалась недостаточно хороша!
- О, не в том дело! - воскликнула она.- Уверяю вас, что он целовал мне ноги и руки с таким пылом, который растрогал бы самую добродетельную женщину. Он любит меня честно, у него добрые намерения.
- Ты, стало быть, принимаешь меня за святого Людовика, думая, что я поверю такой чепухе? Молодой малый, да еще такой видный, стал бы рисковать жизнью, чтобы поцеловать твои башмаки или рукава! Рассказывай другим!
- О! уверяю вас, государь! Но он приходил еще и по иному поводу...
При этих словах Мария почувствовала, что рискует жизнью своего мужа, так как Людовик XI тотчас же с живостью спросил:
- А по какому?
Это происшествие бесконечно забавляло его. И, разумеется, он никак не ожидал услышать те странные признания, на которые в конце концов решилась его дочь, предварительно выпросив прощение своему мужу.
- А, господин де Сен-Валье, вы проливаете королевскую кровь! воскликнул Людовик, гневно сверкая глазами.
В эту минуту колокол Плесси прозвонил час королевского обеда.
Нахмурив брови, опираясь на руку дочери, Людовик XI появился на пороге и застал всех слуг на посту. Он бросил какой-то неопределенный взгляд на графа де Сен-Валье, думая о том, какой вынести ему приговор. Воцарившаяся глубокая тишина была вдруг прервана шагами Тристана, поднимавшегося по главной лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23