Граф вошел в сторожку, написал несколько слов, сложил записку так, чтобы ее нельзя было развернуть незаметно, и отдал сторожу, когда тот уже сидел на лошади.
-- Никому ни слова,--сказал он. -- А если Моро удивится, не найдя здесь своей лошади, скажите, что это я ее взял, -- прибавил он, обращаясь к жене сторожа.
И граф устремился в парк, калитку которого сейчас же отперли по его приказанию. Человек, самый привычный к политике, к ее волнениям и неудачам, если душа его достаточно молода, чтобы любить, даже в возрасте графа, страдает от измены. Г-ну де Серизи было так трудно поверить в подлость Моро, что в Сен-Брисе он склонен был считать его скорее жертвой дядюшки Леже и нотариуса, чем их сообщником. Поэтому во время разговора фермера с трактирщиком он все еще думал простить управляющего, задав ему хорошую головомойку. Странное дело! С той самой минуты, как Оскар рассказал о почетных недугах графа, вероломство его доверенного занимало этого неутомимого труженика, этого наполеоновского деятеля лишь как эпизод. Его тщательно хранимую тайну мог выдать лишь Моро, вероятно издевавшийся над своим благодетелем с бывшей горничной г-жи де Серизи или с бывшей Аспазией времен Директории. Уйдя в боковую аллею, этот пэр Франции, государственный муж, министр рыдал как ребенок. Он выплакал свои последние слезы! Он был так глубоко оскорблен во всех своих человеческих чувствах, что теперь, позабыв обычную сдержанность, шел по парку, разъяренный, как раненый зверь.
На вопрос Моро, где его лошадь, жена сторожа ответила:
-- На ней уехали его сиятельство.
-- Кто? Какое сиятельство? -- воскликнул он.
-- Его сиятельство, граф де Серизи, наш хозяин, -- сказала она.-- Он, вероятно, в замке,-- прибавила сторожиха, чтобы отделаться от управляющего, и тот в полном недоумении повернул к замку.
Однако вскоре Моро воротился, чтобы расспросить жену сторожа, так как, поразмыслив, понял, что для тайного приезда графа и странного его поведения должны быть серьезные причины. Жена сторожа испугалась, почувствовав себя как в тисках, боясь и графа и управляющего; она заперлась в сторожке, твердо решив не открывать никому до прихода мужа. Моро, беспокойство которого все возрастало, побежал, хоть и был в сапогах, в контору и там узнал, что граф переодевается. Попавшаяся ему навстречу Розали сказала:
-- Его сиятельство пригласили к обеду семь человек...
Моро направился домой; по дороге он увидал свою птичницу, которая пререкалась с красивым молодым человеком.
-- Граф сказали: "Адъютант генерала Мины, полковник!" -- стояла на своем девушка.
-- Я не полковник,-- возражал Жорж.
-- Ну, а звать-то вас как? Жорж?
-- Что случилось? -- прервал их спор управляющий.
-- Сударь, меня зовут Жорж Маре, я сын богатого оптовика, торгующего скобяным товаром на улице Сен-Мартен и послан к графу по делу нотариусом Кроттe, у которого я служу младшим клерком.
-- А я повторяю вам, сударь, что его сиятельство сказали мне: "Сюда явится полковник по имени Кара-Георгий, адъютант генерала Мины; он приехал с Пьеротеном, проводите его в приемную".
-- С его сиятельством шутить не следует, сударь, -- сказал управляющий. -- Но как это его сиятельство не предупредили меня о своем приезде? И откуда граф узнал, что вас привез Пьеротен?
-- По-видимому, граф и был тем пьеротеновским пассажиром, который, если бы не любезность одного молодого человека, ехал бы зайцем, -- ответил клерк.
-- Зайцем в пьеротеновой карете? -- воскликнули в один голос управляющий и птичница.
-- Судя по словам вашей девушки, это так, -- сказал Жорж Маре.
-- Но как же тогда..? -- промолвил Моро.
-- А вот как! -- воскликнул Жорж.-- Чтобы одурачить пассажиров, я наврал им с три короба про Египет, Грецию и Испанию. Я был в шпорах и выдал себя за кавалерийского полковника. Так, смеха ради.
-- Ну-ка, расскажите, каков на вид пассажир, которого вы считаете графом? -- спросил Моро.
-- Лицо у него красное, как кирпич, волосы совершенно седые и черные брови.
-- Так и есть, это он!
-- Я пропал! -- воскликнул Жорж Маре.
-- Почему пропали?
-- Я подшучивал над его орденами.
-- Ничего, он человек добродушный, вы его, верно, только насмешили. Идемте скорее в замок, -- сказал Моро.-- Я пройду в апартаменты графа. Где вы расстались с его сиятельством?
-- На самой горе.
-- Я теряюсь в догадках! -- воскликнул Моро.
"В конце концов я только пошутил, но ничем его не обидел", -- подумал Жорж.
-- А вы по каким делам пожаловали? -- спросил управляющий.
-- Я привез заготовленную купчую на ферму Мулино.
-- Господи боже мой, ничего не понимаю! --воскликнул управляющий.
Когда Моро постучал в дверь и услышал в ответ: "Это вы, господин Моро?" -- сердце у него так и упало.
-- Да, ваше сиятельство.
-- Войдите!
Граф был в белых панталонах и изящных сапогах, в белом жилете и черном фраке, на котором с правой стороны сиял большой крест Почетного легиона, а в левой петлице висел на золотой цепочке орден Золотого Руна. На жилете выделялась голубая орденская лента. Граф причесался без посторонней помощи; он был при всех регалиях, по-видимому для того, чтобы достойным образом принять Маргерона, а может быть и для вящего величия.
-- Так как же, сударь, -- сказал граф, не вставая и не предлагая Моро сесть, -- мы не можем заключить купчую с Маргероном?
-- Сейчас он запросит за ферму слишком дорого.
-- А почему бы ему не приехать сюда? -- сказал граф, напуская на себя рассеянный вид.
-- Он болен, ваше сиятельство...
-- Вы в этом уверены?
-- Я был у него...
-- Милостивый государь,-- сказал граф таким строгим тоном, что Моро испугался,-- как бы вы поступили с доверенным человеком, если бы он с какой-то потаскушкой насмеялся над вашим недугом, который вы скрывали от посторонних и о котором он знал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60