Единый стиль одежды отсутствует. Костюмы и галстуки, строгие вечерние туалеты соседствуют с джинсами и свитерами, повседневными платьями, откровенно мятыми брюками и небрежно расстегнутыми на груди фланелевыми рубахами. Общей, пожалуй, является атмосфера уверенности и богатства. Даже несвежие рубашки и небритые физиономии будто осыпаны невидимой золотой пыльцой. Много мобильных телефонов. Несмотря на рамку металлодетектора при входе, под пиджаками и куртками наверняка найдутся несколько пистолетов.
Бесшумные, как тени, официанты сноровисто разносят копченого угря, свежие устрицы, запеченные лягушачьи лапки, жареных голубей и другие изысканные деликатесы. Омары в подсвеченном аквариуме обреченно переползают с места на место, ворочая глазами, похожими на застывшие в полете капли черной смолы. Дразнящий запах дубовых углей. Толстое меню в солидном кожаном переплете.
– Устрицы здесь не самые лучшие, – со знанием дела сказала Маша, небрежно пролистывая страницы. – Я хочу фоа гра и омара. В «Аркадии» изумительно готовят фоа гра.
Такая осведомленность неприятно кольнула душу Макса. Она была здесь не раз и не два, швейцар поздоровался с ней как с хорошей знакомой, и охранник улыбнулся приветливей, чем обычной посетительнице. С кем она ходила сюда? Уж точно не с подругами в обеденный перерыв...
Проворный мальчик в белой рубашке, черной бабочке и табличкой с именем на левом нагрудном кармане принес аперитив: джин с тоником Маше и «Белую лошадь» со льдом и лимоном – Максу.
– Разрешите принять заказ, господа? – деликатно осведомился он у Макса.
Тот отложил свое меню, в котором мало что понимал. Даже цены – двух– и трехзначные цифры без обозначения единицы расчетов – ни о чем ему не говорили. «Сок апельсиновый свежевыжатый – 5». Пять – чего? Рублей? Учитывая ресторанные наценки, вряд ли... Долларов? Но это можно с ума сойти!
– Дама распорядится.
Мальчик почтительно наклонился к Маше.
– Значит, так, Виктор, мне фоа гра, омара, фруктовый коктейль и кофе.
– Омар гриль?
– Нет. Вареный сочней.
Покрутив бокал со светло-желтой жидкостью, чтобы лед зазвенел о стенки, Макс отхлебнул виски. Официанта действительно звали Виктор, но он мог поклясться, что Маша не поднимала глаза на его табличку.
– А что для господина?
– Карпаччо из скампий, фрикассе из омара и... Да, медальоны из оленины. На десерт земляничный торт и тоже кофе.
– Что желаете пить?
Зеленоватый свет лампы делал лицо Маши загадочным и незнакомым, многозначительно блестели глаза. Таинственная красавица. Именно такой она и снилась Максу в Тиходонске, где он шесть лет влачил жалкое существование забитого работяги Сергея Лапина и спал на худом матрасе в убогой квартирке на Богатяновке. А под досками пола ночи напролет скреблись мыши.
– Бутылку белого мозельского, – сказал Макс. Это тоже пришло из тех давних снов, где были чужеземные города и такие вот рестораны. Из его прошлой жизни.
– Может быть, шампанского? – вслух размышляла Маша. – «Дом Периньон» или «Вдова Клико»?
Макс пожал плечами. Он знал, что бутылка французского шампанского вытягивает на несколько сот долларов. А у него в кармане было всего-навсего восемьсот, причем не на сегодняшний вечер, а на всю оставшуюся жизнь.
– Ладно, сегодня будем пить мозельское, – решила девушка.
Официант почтительно кивнул. Он ничего не записывал и, очевидно, полностью полагался на свою память.
– Выберете сами?
Виктор показал глазами на аквариум. Омары как будто застыли в ужасе, ожидая – кому будет вынесен смертный приговор.
– Нет, – Макс покачал головой. – Увольте.
– Я выберу, – сказала Маша. – Обязательно. Через минуту самый крупный экземпляр был извлечен из аквариума и отправился на кухню в мельхиоровом ведерке.
– Тебе здесь нравится? – спросила Маша.
– Да, – сказал Макс. – Я не знал, что у нас появились такие рестораны. Все очень солидно.
– У них всегда порядок. Видел, на входе охранник с пистолетом?
– Это газовый. А ты часто здесь бываешь?
– Газовый? – удивилась Маша. – Как ты определил?
– На рукоятке нет кольца для страховочного ремня. И самого ремня нет. И запасной обоймы.
– Ты здорово разбираешься, – с явным удивлением отметила Маша.
На ней облегающее вечернее платье: синие молнии на черном. При каждом движении молнии вспыхивают в темной ночи, серебряные нити дождя оживают, бушует веселая июльская гроза. Макс хорошо знал тело, которое спрятано под этой тканью, линию бедер, и форму пупка, и припухшие соски... Но она умело ушла от ответа на прямой и очень простой вопрос.
Виктор принес закуски. Фоа гра оказалась слабо прожаренной гусиной печенью, политой малиновым сиропом. А перед Максом поставил большую пустую тарелку с горсткой шинкованной капусты посередине и полужидким коричневым ободком вдоль края.
– Осторожно, тарелка горячая, – предупредил он. Макс недоуменно попробовал капусту. Капуста как капуста... Коричневый ободок оказался острой приправой. Но к чему? Он ковырнул вилкой дно, и тут оказалось, что тарелка не пустая: ее заполняли тончайшие до прозрачности ломтики сырых королевских креветок. И острая приправа к ним очень подходила.
– Давай выпьем за встречу. – Маша подняла свой бокал, и Макс сделал то же самое. – Я рада, что ты вернулся.
– Я тоже.
В зале становилось шумно и душно. На эстраде вульгарный толстяк в широких шортах нес какую-то пошлятину, подъемом голоса то и дело выделяя ключевое слово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21