Правда, сегодня перевозили оставшуюся мебель, и она стояла посреди ковра, но даже и так было видно, что квартира — ИХ квартира — будет уютной и аккуратной.
Этому Карл завидовал тоже. Его жилище, несмотря на дорогую натурального дерева мебель, классные ковры и работу отличного дизайнера, все равно оставалось чопорным и холодным. Словно было создано не для того, чтобы в нем жили, а просто, чтобы поражать гостей суммой, затраченной на его обстановку.
Карл оглядывал квартиру Сэма и Молли: «джук-бокс», который они купили год назад, за гроши и который Сэм отремонтировал собственными руками; гончарный круг для работы Молли; черное обитое кожей кресло. Любимое кресло Сэма, которое он всюду таскал за собой, и множество других вещей, которые придают квартирам обжитой вид. Вещей, которые ЛЮБЯТ и о которых заботятся.
— Эй! — Вдруг спросил он. — А куда вы собираетесь ставить пальму?
Эту пальму в кадке, стоящую сейчас возле стены, они с Сэмом торжественно «преподнесли» Молли в день ее двадцатипятилетия.
— Господи, как же здорово. — Снова сказал он. Карл не лгал. Тут действительно было здорово.
— Нравится? — Поинтересовалась Молли. Ей было приятно, что Карл оценил, как уютна и хороша их новая квартира.
— Нравится? — Как бы изумленно переспросил Карл. — Да это не то слово! Просто потрясающе!! Невероятно!!!
Сэм тоже улыбнулся. Он как раз пытался втянуть массивный стул на второй этаж.
— Молли, — позвал он, — иди помоги мне.
— Оставь стул, — сказала она, — потом затащим остальное наверх.
Сэм с радостью подчинился и, спустившись вниз и расслабившись, повалился в свое любимое кресло.
— А это что за чудо? — Спросил Карл, ткнув пальцем в «поверженную» статую.
— Давай покажу. — Молли шагнула к ангелу. — Только поднимите его.
Сэм с большой неохотой выбрался из мягких, обволакивающих объятий кресла, и они вместе с Карлом, подхватив ангела под локти, поставили его к стене.
— О! — Изумленно выдохнул Карл. Во время «боевых действий» он не успел как следует рассмотреть статую и теперь разглядывал ее с каким-то немым восхищением.
— Ничего. — Спокойно констатировал Сэм. — Немного броско, по-моему, но ничего. Мне нравится.
— Сэм, — прервала его созерцание Молли, — а что это кресло делает здесь?
Она кивнула на черную объемную громадину, которая доисторическим чудищем громоздилась среди своих более тонких и хрупких собратьев. Кресло было просто огромным и явно не вписывалось в обстановку квартиры. Но зато Сэм любил его.
— Как это что? — Спросил Сэм, снова погружаясь в цепкие объятия кресла, расслабляясь и растворяясь в нем. — Оно мне нравится!
Карл, прислушиваясь к разговору, снял пиджак, галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и закатал рукава.
— Но мы же с тобой договорились?! — Сказала Молли, становясь напротив Сэма и глядя на него в упор.
— Всю жизнь это кресло со мной, — не желал сдаваться Сэм. — Я люблю сидеть в нем и смотреть телевизор.
— Но оно безобразно. — Парировала Молли и пустила в ход последний аргумент: — Оно ни к чему не подходит! — Оно подходит ко мне. — Просто ответил Сэм и улыбнулся, как бы говоря: «Ну, что ты на это скажешь?»
— Ладно, черт с тобой. — Молли сдалась, но, не желая покидать поле боя побежденной, тут же добавила:
— Ноя его перекрашу. — Что ты сделаешь?..
Вечером Сэм почувствовал, что какая-то черная нечеловеческая тоска заползла к нему в сердце, сжав его мерзкой холодной лапой. Тоска была настолько щемящей, что ему захотелось открыть окно и завыть по-звериному на яркую круглую луну. Такого с ним раньше никогда не случалось, и сперва Сэм подумал, что, может быть, это от переутомления или от усталости, но тоска не проходила. И тогда он понял, что скоро умрет. Словно кто-то, стоя за спиной, чуть слышно шепнул ему на ухо: «Ты умрешь». Это чувство, как ни странно, не вызвало в нем ужаса и не повергло в панику. Просто стало жутко тоскливо и одиноко. Будто он остался один во всем мире. Хорошее настроение, в котором Сэм пребывал весь день, улетучилось, как мыльный пузырь.
Молли не могла не почувствовать этого. Резкая перемена, произошедшая в Сэме, напугала ее. Он, всего час назад такой веселый, стал мрачным и молчаливым.
Они лежали вечером в постели и смотрели телевизор, когда Молли, наконец, решила выяснить, что же все-таки его так встревожило.
— С тобой все в порядке? — Осторожно начала она. Ей казалось, что Сэм совершенно не видит того, что происходит на экране. Он вздрогнул, оторвавшись от каких-то своих невеселых мыслей, и медленно сказал:
— Да. Все хорошо. Все нормально. — Ему не хотелось портить ей настроение своими рассказами о внезапном недобром предчувствии.
— Тогда в чем дело? — Продолжала допытываться она.
— Ни в чем. — Просто ответил Сэм, не желая тревожить ее. Да и как бы он смог описать словами черную глухую пустоту внутри. Равнодушную и без ликую, бессильную тоску перед тем, что ДОЛЖНО случиться и что исправить не во власти людей. Перед судьбой. Перед РОКОМ.
— Переживаешь, дадут ли тебе повышение? — У Молли были свои понятия о причинах плохого настроения. — Да нет, не особенно.
Она поняла, что это, действительно, так. Голос Сэма звучал так равнодушно, что Молли опять стало не по себе.
Какими же мелкими показались ему вопросы, волновавшие Молли. Нелепая суета перед всесильным ликом безразличной СМЕРТИ. Ей все равно, кто перед ней. Молодой или старый, сильный или слабый. Отговорка: «Все умрем когда-нибудь», сомнительное утешение для человека, ощутившего ее могильное дыхание на своем лице.
— Ну, а что же тогда? Боишься, сможем ли мы жить вместе?
— Да нет. — Вздохнул Сэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50