– А свою он где просрал? – придирчиво спрашивает Жереми.– В Индокитае, на триста семнадцатом километре Далатского шоссе. Попал в засаду. Его солдаты так его любили, что бросили подыхать вместе с рукой, которая уже была сама по себе, отдельно от тела.– А как он спасся?– Через три дня командир роты один вернулся за ним и вытащил из опасной зоны.– Через три дня! А что же он ел все это время? – спрашивает Малыш.– Как что? Свою руку.И все довольны: Малыш получил свою сказку про людоеда, Жереми – порцию военных приключений, а Клара – дозу юмора. Что касается Терезы, то, невозмутимая как секретарь суда, она сидит за письменным столом и, как обычно, дословно стенографирует мой рассказ, включая отступления. Отличная практика для ее курсов секретарей-машинисток. За два года ночных упражнений она уже переписала «Братьев Карамазовых», «Моби Дика», «Крестьянскую фантазию», «Сказание о Иосте Берлинге», «Асфальтовые джунгли» плюс два или три текста моего собственного производства.Я рассказываю до тех пор, пока слипающиеся глаза слушателей не возвещают, что настало время отбоя. Закрывая за собой дверь, вижу, как в темноте поблескивает елка. Что ж, все получилось неплохо – они и не подумали броситься на подарки. Только Джулиус вот уже два часа старается развернуть свой пакет так, чтобы не порвать бумажку. 4 Дальнейшие события возвестили о себе звонком в дверь на следующее утро, двадцать пятого декабря, ровно в восемь. Я хотел было крикнуть: «Входите, не заперто!» – но вовремя удержался. Вот так на прошлой неделе мы с Джулиусом, поленившись встать на звонок, увидели посреди передней сосновый гроб, а вокруг – трех грузчиков с постными рожами. Самый плюгавый из троих объяснил:– Это для покойника.Джулиус дал деру и забился под кровать, а я – лохматый, непроспавшийся – ткнул пальцем в свою пижаму и огорченно сказал:– Извините, я еще не совсем готов. Зайдите лет через пятьдесят.Итак, двадцать пятого ровно в восемь – звонок. Делать нечего, надо идти открывать. Джулиус – за мной; его хлебом не корми, дай познакомиться с кем-нибудь. На пороге – здоровенный громила с башкой в виде огурца. На нем куртка с меховым воротником, как у летчиков. Он стоит передо мной – ни дать ни взять ирландский парашютист, сброшенный на оккупированную Францию.– Инспектор-стажер Карегга.Все ясно: от резиновой дубинки к шариковой ручке – та еще карьера! Едва он втискивается в квартиру, как Джулиус запускает ему морду между ног. Тот поспешно садится, не дав даже пинка моей собаке. Может быть, поэтому я ему говорю:– Хотите кофе?– Если будете варить и для себя…Бегу на кухню.– Вы никогда не запираете дверь? – спрашивает он.– Никогда.А про себя думаю (но не говорю): «Сексуальная свобода моего пса отвергает любые запоры».– Я должен задать вам несколько вопросов. Так, для порядка.Именно этого и следовало ожидать. Дорогие коллеги, фирма не забывает вас! Есть примерно с десяток профдеятелей и еще дюжина ребят, которые никому не лижут задницу, – к ним-то полиция и вяжется в первую очередь. Рождественский подарок образцовым служащим от дирекции Магазина.– Вы женаты?Подсахаренная вода начинает звенеть в медной джезве.– Нет.Я бросаю в воду три чайные ложки молотого турецкого кофе и медленно мешаю, пока поверхность не становится бархатистой, как голос Клары.– А дети внизу?Я снова ставлю джезву на огонь и жду, когда кофе начнет подниматься, – в этот момент его надо снять, чтобы он, не дай Бог, не вскипел.– Сводные братья и сестры. Дети моей матери.После того как его карандашик добегает до конца странички блокнота и останавливается, инспектор Карегга задает следующий вопрос:– А где отцы?– Рассеяны по стране и миру.Из кухни я вижу через открытую дверь, как инспектор Карегга прилежно записывает, что моя мать рассеивает мужчин по стране и миру. Вхожу в комнату с джезвой и чашками в руках. Наливаю густую бурую жидкость в чашки. Инспектор тотчас же тянет руку, но я его останавливаю:– Подождите, надо же дать отстояться!Он послушно дает отстояться.Джулиус, сидя у его ног, смотрит на него страстным взглядом.– В чем заключается ваша работа в Магазине?– Выслушивать, как меня долбают.Записывает как ни в чем не бывало.– Ваши прежние занятия?Мм-да, список получается длинный: разнорабочий, бармен, шофер такси, учитель рисования в частной школе, агент по изучению спроса… Что-то еще, наверно, было? Ну а теперь вот служба технического контроля в Магазине.– Давно?– Четыре месяца.– Нравится вам эта должность?– Работа как работа. Делаешь на пять кусков, платят десять, зато долбают на все пятнадцать.(Надо же придать разговору философское звучание!)Записывает.– Вчера вы ничего не заметили необычного?– Заметил. Бомба взорвалась.Тут он все-таки поднимает голову и смотрит на меня. Но уточняет все тем же невозмутимым тоном:– Я имею в виду – до взрыва.– Ничего.– Вас, кажется, вызывали три раза в бюро претензий!Ага, вот и дошли до дела. Я ему рассказываю про газовую плиту, пылесос и взбесившийся холодильник. Он лезет во внутренний карман и затем кладет передо мной план Магазина.– Где находится бюро претензий?Я показываю.– Значит, вы прошли по меньшей мере три раза мимо отдела игрушек?Смотри-ка, соображает!– Действительно.– Вы там останавливались?– В последний раз – да, секунд на десять.– Не заметили ничего необычного?– Ничего, если не считать, что в меня целились из танковой пушки АМХ-30.Молча записывает, закрывает авторучку, одним глотком допивает кофе вместе с гущей, встает и говорит:– Пока все, не уезжайте из Парижа – могут возникнуть дополнительные вопросы; до свидания, спасибо за кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61