— Простите, что происходит? — спросила я обеспокоенным голосом.
— Самолет попал в зону турбулентности. Это бывает.
— Что-то чересчур сильно трясет.
— Я же говорю вам: такое бывает, — повторил мой сосед. Но тут же заметно занервничал, полез в свою сумку и, достав из нее крест, отвел руку в сторону, перекрестив таким образом самолет.
Через минуту самолет затрясло еще больше, и я почувствовала, как от страха все поплыло у меня перед глазами. Сидящий рядом со мной мужчина стал молиться, не выпуская крестик из своих рук. К сожалению, я не знаю молитв, но, несмотря на это, я закрыла глаза, прикусила нижнюю губу и стала мысленно просить бога о том, чтобы все обошлось, чтобы мы все остались живы, здоровы и совершили удачную посадку.
Когда я, не выдержав, открыла глаза, то обнаружила, что в салоне погас свет. Я посмотрела на молящегося рядом со мной мужчину и слегка толкнула его в бок. Мужчина тут же замолчал и посмотрел на меня отрешенным взглядом, в котором читалось ощущение грани между жизнью и смертью. Самолет — это всегда грань, и тут уж никуда не денешься.
— Это просто турбулентность, — вновь повторил он ту же фразу, и я подумала, что сейчас он произнес ее больше для себя, чем для меня. Когда некому успокоить со стороны, мы начинаем успокаивать себя сами.
— Как вы думаете, мы останемся живы? — На этот раз мой голос дал сбой и предательски задрожал.
— А вы думаете, может быть по-другому?
— Да я уже не знаю, что и думать…
— Я думаю, все обойдется. Я постоянно попадаю в подобные передряги.
— Вы хотите сказать, что мне нечего беспокоиться?
— Я хочу сказать, что вам лучше всего откинуться на спинку кресла, закрыть глаза и попытаться уснуть.
— Вы шутите?
— Мне кажется, что сейчас самая неподходящая ситуация для шуток.
— Разве в такой ситуации возможно уснуть?
— И все же стоит попробовать.
Но вскоре самолет стало кидать в стороны с такой чудовищной силой, что люди уже с трудом оставались сидеть на местах. В динамике переговорного устройства раздался озадаченный голос пилота, который еще раз известил всех о том, что самолет попал в неблагоприятную зону и что для того, чтобы избежать каких-нибудь травм, лучшего всего нагнуться, прижать голову к коленям и по возможности обхватить ее руками. Затем на смену мужскому голосу пришел возбужденный голос бортпроводницы, которая повторила те же инструкции и попросила их выполнить незамедлительно. Но она попыталась успокоить совсем запаниковавших пассажиров обещанием, что скоро мы выйдем из неблагоприятной зоны и все наши так называемые неудобства закончатся.
Положив голову на колени, я услышала чьи-то отчаянные, истеричные крики, смешанные с рыданиями, и с трудом удержала себя от того, чтобы не поддаться общей панике.
— Вас кто-нибудь ждет?! — не знаю зачем крикнула я сидящему рядом мужчине.
— Да! А вас?! — тут же прокричал он мне обратный вопрос.
— Меня тоже ждут!
— Это же здорово, что там, на земле, кому-то есть до нас дело!
— Как вы думаете, нас с вами дождутся?
— Думаю, да.
Слегка приподняв голову, я вытерла пот со лба и почувствовала, как меня замутило.
— Знаете, я так хотела напиться перед полетом, но не успела. Было слишком много дел. Чуть не опоздала в аэропорт. Забежала в зал регистрации, а уже посадка идет. Я всегда снимаю свой страх алкоголем.
Перед тем как куда-нибудь лететь, обязательно хорошенько принимаю на грудь. Между прочим, очень даже удобно: выпила, села в кресло, и сразу спать.
Даже взлет не ощущаю. Просыпаюсь только тогда, когда произошла посадка. Страхов как не бывало.
А вообще я не пью. Только когда на самолетах летаю.
— Действительно. Хороший повод для того, чтобы выпить.
Мужчина поднял голову. Его лицо было мертвенно-бледным, а из глаз уже исчезла былая надежда.
В них были безысходность и даже какая-то обреченность.
— А ведь я хорошо выпил. Я специально хорошо выпил.
— Значит, вам должно быть легче, чем мне.
— Я протрезвел… Я протрезвел, как только все это началось.
— Вы хотите сказать, что в таких ситуациях и алкоголь не помогает?
— Я этого не сказал. Мне кажется, все зависит от того, сколько ты выпил. Видимо, я выпил мало.
Как только самолет начал резко терять высоту, я ощутила жуткое головокружение и резкую боль в ушах.
— О черт… По-моему, это все. Как же рано… Как же все-таки рано!
Для того чтобы хоть немного утихомирить раздирающую меня непонятно откуда взявшуюся внутреннюю боль, я сунула кулак себе в рот и изо всей силы его укусила для того, чтобы моя боль перешла на кулак. Но этого почему-то не произошло. Несмотря на то, что я прокусила кожу и на ней появились капельки крови, моей руке не было больно. Скорее наоборот — увеличилась внутренняя душевная боль, от которой у меня не только потемнело в глазах, но и вообще пропало малейшее восприятие окружающей действительности.
— Самолет пошел на снижение… — Где-то далеко, сквозь громкий гул в моих ушах, прозвучал усталый голос стюардессы.
Самолет садился довольно долго, приземляясь чересчур сильными толчками, от которых всех пассажиров чуть ли не подбрасывало над креслами. В этот момент сидящий рядом со мной мужчина взял мою руку в свою, и, несмотря на то, что его ладонь была влажной от пота, я ощутила исходящее от него приятное тепло. Как будто прозвучал безмолвный призыв: все обойдется, все обязательно будет хорошо, все наладится, самое страшное уже позади.
Когда самолет приземлился, я молча закрыла глаза, и по моим щекам потекли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15