столы, заваленные пропыленными фолиантами; полки от пола до потолка с плотно втиснутыми книгами в сероватых переплётах с неразличимыми названиями; неустойчивая деревянная стремянка и дымчато-серый персидский кот, расхаживающий по столу со старыми журналами, размахивай хвостом, словно метёлочкой для стряхивания пыли. Всё было насквозь пропыленным и пахло сардинами.О приходе Квиллера возвестил колокольчик, зазвеневший над входной дверью, и вскоре откуда-то выплыл владелец магазинчика. Эддингтон Смит – маленький, худенький человечек с серым лицом, седеющими волосами и в серой одежде неопределенного вида. Он кого-то напоминал Квиллеру, но неизменная вкрадчивая улыбка, выражавшая полное удовлетворение, мешала вспомнить, кого именно.– Приветствую, – мягким приятным голосом сказал человечек.– Доброе утро, Эд. Приятный денёк, верно? Как Уинстон?Квиллер погладил кота, а Уинстон принял оказанное ему внимание с достоинством премьер-министра.– Сколько же этому зданию лет, Эд? Оно такое ужасное, что даже зачаровывает.– Больше ста. Это бывшая кузница. Говорят, построивший её каменщик был не в своём уме.– Охотно верю.– Перефразируя мистера Черчилля, мы придаём форму нашим домам, после чего они формируют нас. Полагаю, это так. Мой дед рассказывал, что кузнец был настоящим пещерным человеком.– Надеюсь, на вас здание не оказало такого воздействия? – добродушно поинтересовался Квиллер.– Немного, – ответил Эддингтон, всё ещё улыбаясь. – Я чувствую себя придавленным камнем. Доктор Галифакс говорит, что я слишком много времени провожу в магазине. Он говорит, мне следует чаще гулять или примкнуть к какому-нибудь клубу, позабавиться, Не уверен, что забавы мне понравились бы.– Доктор Гал мудрый человек. Вам стоит последовать его совету.– «Работа гораздо забавнее, чем забавы!» – это сказал Ноэль Кауэрд… Могу я вам быть чем-нибудь полезен сегодня? Или вы хотите покопаться в книгах сами?– Было бы интересно найти комплект Британской энциклопедии издания тысяча девятьсот десятого года.– Одиннадцатое издание! – одобрительно кивнул букинист. – Посмотрю, что можно сделать. Я всё ещё ищу вашего Шекспира.– Помните, я хочу, чтобы пьесы были в разных томах. Так их легче читать.Улыбка Эддингтона стала игривой.– Один британский ученый назвал Шекспира самым сексуальным писателем, сочинявшим на английском языке.– Поэтому он и был популярен в течение четырёх сотен лет.Квиллер ещё пару раз погладил Уинстона и направился к двери. Эддингтон последовал за ним.– Вы ведь член театрального клуба, не так ли?– Да, я недавно вступил. В следующей пьесе впервые выйду на сцену.– Харли Фитч пригласил и меня вступить. Вы знаете Харли? Он приятный молодой человек. Очень дружелюбный.Квиллер придвинулся ближе к двери.– Я не смогу хорошо играть, – сказал продавец книг, – но я мог бы поднимать и опускать занавес или делать что-нибудь в этом роде.– Когда вы попадете на сцену, Эд, вы обнаружите в себе скрытые таланты.Рука Квиллера уже лежала на ручке двери.– Я так не думаю. Все остальные в клубе умны и хорошо образованны. Харли Фитч и его брат учились в Йельском университете. А я даже в колледже не учился.– Может, у вас и нет степени, но вы очень начитанный человек, – заверил его Квиллер.Эддинттон опустил голову, скромно улыбаясь, и Квиллер воспользовался моментом, чтобы выбежать на солнышко. На улице он продолжил размышлять о загадочном маленьком человечке. Как он ухитряется поддерживать свой бизнес? Как ему удается зарабатывать на сардины для Уинстона? Ведь в магазинчике никогда нет покупателей. Для дополнительного заработка он не продаёт ни поздравительных открыток, ни бумажных салфеток, ни ароматических свечек. Только старые, поблекшие, заплесневелые книги.Квиллер подумал и о столь восхваляемой семье Фитчей, фамилию которой все произносят с уважением, если не с восхищением. Фитчи «дружелюбные… очаровательные… подтянутые.., прекрасная старая семья… настоящие джентльмены… веселые… умные». Лесть может стать навязчивой.Он зашёл в маленькое кафе и выпил чашечку кофе, а затем отправился в полицейский участок, где за сержантским столом нашёл Броуди.– Что, вчера ребятишки опять куролесили? – спросил он начальника полиции.– Ох! Тут не до смеха, – ответил Броуди. – Городу потеря воды обойдётся в несколько сотен, а одна из семей в западной части из-за этой аварии грустно взирает на пепелище.– Сколько гидрантов открыли хулиганы?– Восемь. Они использовали специальные ключи, так что самим гидрантам вреда не причинили. Полагаю, мы должны быть благодарны им за проявленную заботу.– Где находились гидранты?– На восточной городской линии – в промышленной зоне, безлюдной по ночам. Это произошло около трёх или четырёх часов утра, судя по количеству потерянной воды. Бессмыслица! Бессмыслица!– Когда это обнаружили?– Сегодня, около шести утра. Слабый напор воды включил сигнал тревоги на фабрике пластмасс, это встревожило пожарную часть. И сразу же поступил вызов с запада.– Чей дом сгорел?– Там жила молодая пара с тремя детишками. Без страховки. В резервуаре оказалось недостаточно воды, чтобы погасить огонь. Учти, потеряно двести пятьдесят тысяч галлонов! Что меня особенно бесит – у нас полно наводнений и лесных пожаров, торнадо, ураганов и засух. Вовсе ни к чему нам ещё и эти сотворённые людьми катастрофы.– Как же вышло, что патрульная машина ночью не засекла хлещущую воду?Броуди устало откинулся в кресле.– Послушай, у нас отделение из шести человек, включая меня и сержанта. В неделе семь дней, и в каждом дне по двадцать четыре часа. К тому же эти проклятые бумажки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9