— Ты же сказал серию! Я в лепешку, можно сказать, разбивалась, ползала на четвереньках, на спине валялась, делая снимки, а ты говоришь, только два? Кофе хоть угостишь?— Вон стоит, я всего глоток из той чашки выпил.— А чистой чашки, как всегда, нет?— Как всегда, нет, ты угадала. Давай я возьму три, но снимки напечатают немного меньшими.— Э, нет, так не пойдет! Я девкам на подиуме обещала, что их лица будут видны. Они специально два часа красились. А ты хочешь три на четыре напечатать и их этим удовлетворить. Они же нас с тобой разорвут и больше никогда у меня сниматься не станут.— Ладно, не кипятись. Кстати, вот деньги, — конверт лег рядом с кофром. — Можешь не считать, плачу, как всегда, щедро.— Сейчас узнаем границы твоей невиданной щедрости, Дмитрий.Конверт оказался запечатанным. Разрывать его Катерине не хотелось, она помяла конверт пальцами и бросила в кофр.— Катя, ты так деньгами швыряешься, словно тебе такие пухлые конверты в местах двадцати дают и все в долларах.— Да у меня таких плательщиков, Дима.., смотри, — и Катерина вытащила несколько конвертов, правда, все они оказались разорваны и пусты. — Видишь, сколько?— Вижу. Ты, наверное, уже два месяца бумаги из кофра недоставала.— Доставала, — Катя села в кожаное кресло, ужасно неудобное, холодное и жесткое, закинула ногу за ногу. — Может, сигаретой угостишь? Только пепельницу с бычком ко мне не пододвигай и не говори, что сделал из него всего лишь одну затяжку.— Сигарет у меня, между прочим, в изобилии, а вот кофе больше нет, потому я тебе свой и отдал, от сердца оторвал. Негативы, кстати, где?— Возьми, — из сумки выпорхнул конверт и лег на стол. — Чем ты тут сегодня занимаешься?— Ты же видишь, курю, кофе пью, с такими, как ты, разговариваю, торгуюсь.— Таких, как я, положим, больше нет.— Это точно, — хмыкнул Дмитрий, — тебя одной на всех хватит в смысле работы и в смысле достачи.— Что тебе еще надо?— Ничего не надо. Почему ты спросила, уезжаешь куда-нибудь?— Можно сказать, улетаю к карабасам-барабасам в камуфляже.— Ой-ля-ля, — не удержался Дмитрий и схватился руками за голову, — ты что, с ума сошла? Тебе что, здесь работы мало или тебя на солененькое потянуло? Кровушки решила испить?— Да нет, Дима, на зелененькое. Просто очень выгодный заказ, англичане предложили подскочить в Чечню на недельку. Они все оплачивают — билеты, суточные, командировку. Сказали даже, что взятки шариатским чиновникам и те оплатят.— Сумасшедшая! Я всегда всем говорил, что Ершова — баба ненормальная, но не до такой же степени! Они же нелюди, они звери.— Брось ты! Нормальные люди, хорошие мужики. У меня, кстати, в Грозном знакомых куча.— Живых? — саркастически усмехнувшись, спросил Дима.— Живых, конечно.— Я не спрашиваю, Катька, сколько тебе денег посулили, но, думаю, не очень много. И надо тебе свою молодую жизнь, свое красивое тело под пули подставлять! Что твой Варлам на это сказал?— Он ничего не говорит, он не знает. И вообще, ему сейчас не до меня. Коллекцию клепает.— Что-нибудь хорошее или опять космические мотивы его одолели?— Нет, с пришельцами покончено. Свозил коллекцию во Францию и пролетел как фанера. Я ему говорила, что после фильма «Армагеддон» лучше с космической темой не высовываться. Какие бы у тебя девки раскрасавицы ни были, лысого Брюса Уиллиса им не переплюнуть. Хотя каталоги моделей одежды получились очень красивые.— Но каталоги — это же не его заслуга. — Меньшов закурил очередную сигарету. — Если бы не ты, Катя, сидел бы твой Варлам в глубокой заднице, ему даже малиновые пиджаки шить никто не доверил бы. Кстати, поздравляю тебя с присуждением премии.— Спасибо. Но это не премия, а приз.— Какая разница?— Премия подразумевает деньги, а приз — только признание.— Я-то думал, ты возгордишься и от Варлама уйдешь.— Ну ладно тебе, Дима, он свое дело знает, а я — свое.Вот и получается у нас симбиоз: он мне — я ему. Так сказать, друг друга продвигаем.— Взаимно обогащаетесь, — игриво расхохотался Меньшов.— Вот насчет обогащения — этот номер с Варламом туго проходит. Обогащаться можно с тобой, с англичанами, с немцами, а из него деньги не вытянешь. Он как только заработает, так все за долги отдает или в новую коллекцию вбухивает.— Так ты точно решила ехать? — сквозь пелену дыма как-то мягко, по-дружески спросил Меньшов.— Точно, Дима, назад дороги нет. Я уже аванс у англичан взяла.— Аванс можно вернуть.— Нет, вернуть нельзя. Деньги — они как песок: сжал в кулаке — высыпался сквозь пальцы, и ничего тут не поделаешь. Работаю, работаю…— Ты бы лучше Катя, отдохнуть куда-нибудь съездила на недельку.— Вот и отдохну в Чечне. Там у них тепло, юг, как-никак, Кавказ, горы.— К черту горы! Вообще, все это чушь. Прошлый раз ты какую-то дурь придумала, потом месяц лежала больная.Тебе этот репортаж из хосписа нужен был?— Мне — нет, но заплатили за него получше, чем за девок. И кроме того, я не знаю ни одного солидного журнала, который бы из той серии хоть один снимок не напечатал.— Да, не знаешь, где себе славу найдешь, а где ее потеряешь.— Ладно, я побежала, а то меня молодой человек в машине ждет.— Серьезно, молодой?— Молодой, молодой, моложе тебя. И, кстати, чисто выбритый.— Офицер, наверное? — расхохотался Меньшов.— Нет, не офицер, компьютерщик. Я с ним минут тридцать назад познакомилась, он мне каблук отломал.— Как? За ноги хватал?— Очень просто: взял вот так и отломал, — и Катя руками показала, как Илья отламывал каблук.Только сейчас Меньшов обратил внимание на ее искалеченные туфли:— Ты что, действительно без каблуков скачешь?— Действительно.— Ну, ты даешь! Возьми мои кроссовки.— Сорок шестого? — расхохоталась Катя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16