В аэропорту, едва оказавшись за стенами терминала, Ирина приподнялась на цыпочки, крепко обняла Глеба за шею и еще раз поцеловала в губы.– Что с тобой? – спросил он.– Я просто счастлива, Глеб.– Не называй меня Глебом. Ты же знаешь чем я занимаюсь?– Ах, да, прости, ты – Федор, – подмигнула ему Быстрицкая.Глеб погрозил ей пальцем:– Ты неисправима.– Ты такой у меня красивый, что тебе идут не только костюмы-тройки, но и чужие имена.– Вот так-то лучше, – засмеялся Глеб. и вновь ответил поцелуем на поцелуй.Волосы Ирины пахли изумительно, но не парфюмерией. То ли воздух Франции уже запутался в ее прическе, то ли Глеб просто был счастлив. Но тем не менее, даже опьяненный счастьем, он по привычке пристально всматривался в лица окружающих, следил за каждым, самым мимолетным, их движением. И всегда поворачивался так, чтобы видеть своего потенциального противника, чтобы успеть защитить Ирину. Эта женщина была для него слишком дорога, и потерять ее он боялся больше всего на свете.– Ты какой-то странный, – уже в холле гостиницы прошептала Ирина ему на ухо.– То есть?..– Ты как-то подозрительно смотришь на людей, словно боишься их.– Нет, я их не боюсь. Это профессиональная привычка. Быть настороже и бояться – не одно и то же.– Да забудь ты об этом! Здесь так хорошо, так чудесно! Такое впечатление, что весь этот город, эта гостиница, эти люди специально созданы для нас. Ты заметил, дорогой, здесь все улыбаются, даже если куда-то спешат, если чем-то заняты?– Заметил, заметил, – спокойно сказал Глеб, поймав на себе взгляд высокой длинноногой девушки в потертых джинсах.Она подмигнула Глебу, и ему ничего не оставалось, как улыбнуться ей.Сиверов проводил девушку взглядом и повторил:– Заметил…Ирина тут же дернула его за рукав:– Что это ты улыбаешься красоткам?– Но ты же говорила, будто все они созданы для нас с тобой.– Я тогда тоже начну улыбаться каждому встречному, как это делаешь ты, – Улыбайся. Только смотри, тебя могут украсть. Хоть и говорят, что в Париже много красивых женщин, но такой, как ты, здесь нет. Я видел, как на тебя смотрят мужчины, как загораются их глаза и начинают дрожать колени.– Ну и пусть смотрят. Я принадлежу только тебе и люблю только тебя…Она хотела сказать «Глеб», затем хотела сказать «Федор», но решила, что ни то, ни другое имя в данном случае произносить не стоит.– Я люблю тебя, мой дорогой.– Ты, Ирина, охрипнешь, повторяя эти слова по сто раз на дню.После этого Быстрицкая поцеловала Глеба в идеально выбритую щеку.– Вот так-то, побереги себя, – ответил он на ее поцелуй.– Только этим и занимаюсь.Номер у них был большой и светлый, на третьем этаже. Ирина сразу отодвинула оконные портьеры и приникла к стеклу. За окнами пролегли парижские улицы, пейзаж скорее напоминал кадры кино, чудесный сон, чем реальность.– Смотри, как красиво!– А вон Эйфелева башня, видишь? – Глеб подошел, обнял Ирину за плечи, уткнулся в ее пьяняще пахнущие волосы и посмотрел на ажурную стрелу, поблескивающую в голубоватом парижском воздухе. – Я ее сразу приметил, еще когда мы подъезжали к отелю.– Серьезно? А почему мне ничего не сказал?– Ты не спрашивала, я и не сказал.– А мы пойдем к ней прогуляться? дурачась, как маленькая девочка, спросила Ирина.– Обязательно пойдем, если ты хочешь!– Хочу, – будто загадывая желание доброму волшебнику, прошептала Ирина.– Когда?– Прямо сегодня! И не будем ездить на автомобилях, а станем ходить пешком.– Пешком? На таких, как у тебя, каблуках? – усмехнулся Глеб.– Зачем на каблуках? Я надену легкие туфли. Если хочешь, надену джинсы и буду выглядеть, как все.– Нет, не хочу. Мне нравится, когда ты на высоких каблуках.– Я могу ходить и на каблуках – до тех пор, пока не подверну ногу. ,.– Вот и ходи.– Я начинаю задумываться над такой возможностью… Ты вызовешь мне врача, а я попрошу его прописать мне постельный режим…– Размечталась.– А тебе самому не кажется, что этот город очень подходит для постельного режима?– Если только тебе не наложат на ногу гипс.Оба рассмеялись, глядя друг на друга. Их лица светились счастьем.– Давай пойдем гулять прямо сейчас, – предложила Ирина.– Если хочешь – то прямо сейчас.– Конечно, хочу! Очень! Не станем же мы сидеть в гостинице? Правда, номер шикарный и все здесь хорошо, но мне хочется на улицу, хочется в город.– Мы и так в городе, на деревню тут не похоже, сказал Глеб.– Нет-нет, я хочу смешаться с толпой, я хочу улыбаться и хочу дышать здешним воздухом. Глеб пожал плечами.– Ну что ж, собирайся, пойдем. Мы для того и приехали сюда, чтобы развлекаться. Прогулка – одно из этих развлечений.– А ночью мы будем здесь. Ты видел, какая здесь продуманно шикарная кровать?– Видел, – заулыбался Глеб, уже предвкушая все те удовольствия, которые он и Ирина получат вдалеке от дома, вдалеке от забот и проблем.Но вдруг лицо женщины стало напряженным, словно она увидела какую-то преграду прямо перед собой.– Случилось что-то? – Глеб тоже напрягся.– Послушай, – Ирина отвернулась от окна и положила ладони Глебу на плечи, – а здесь нас никто не достанет?– В каком смысле? – прикинувшись недогадливым, спросил Глеб.– А так-как всегда… Вдруг тебе позвонят и скажут, что куда-то срочно надо лететь, бежать, торопиться… И ты оставишь меня одну.– Я всегда возвращаюсь.– Да-да, возвращаешься, но я хочу, чтобы здесь, в Париже, мы принадлежали только друг другу. И чтобы не было никого из твоих странных знакомых.– Надеюсь, так и случится. А почему ты вдруг об этом забеспокоилась?– Всегда, когда мне очень хорошо, то кажется, именно сейчас, именно в этот момент, счастье рухнет, рассыплется, как карточный домик – от одного неловкого прикосновения, и я опять останусь одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16