И тогда мне уже не будут в радость ни Эйфелева башня, ни эти улицы, ни парижский воздух, ни фиалки, ни кафе. В общем, все это станет как бы не для меня, сделается пресным.– Ты слишком высоко меня ценишь, – сказал Глеб. – Но хочется верить, что действительно ничего непредвиденного не произойдет.– Так все-таки может произойти? – она словно поймала его на вранье, да впрочем, так оно и было.– Все может случиться, – не кривя душой ответил Глеб и, крепко сжав ладони Ирины в своих руках, заглянул ей в глаза. – Ты же знаешь, чем я занимаюсь.Случиться может что угодно. Но думать об этом каждую секунду не стоит. Сейчас мы вместе, сейчас нам хорошо, и я надеюсь, это состояние останется с нами на все время пребывания в Париже. Иначе тебе придется назвать меня обманщиком.– Дай-то Бог… – горестно вздохнула Ирина, ей часто приходилось так вздыхать.– Да ладно тебе! Вот уже и расстроилась, глаза сделались грустными, плечи поникли.– Я не виновата в этом.– Значит, снова во всем плохом, даже в том, что еще не случилось, виноват я.– Просто я боюсь потерять тебя, Глеб. Прости. Федор, Федор! Федор! Ненавижу это имя!– И я боюсь потерять тебя. Так что давай будем вместе, будем радоваться жизни и наслаждаться тем, что нам никто пока не мешает, что мы вдвоем в огромном прекрасном городе. А не станем расстраиваться от того, что может случиться.– Да-да, давай, – и Ирина сбросила с лица грустное выражение, улыбнулась так, как это умела делать только она и только для Глеба.– Ну что ж, я тебя жду.– Сейчас, – кивнула Ирина и заспешила в ванную комнату, – это не займет много времени, – услышал Сиверов ее голос, приглушенный шумом воды. – Я быстренько приведу себя в порядок, и мы сможем идти.– Не торопись, мы никуда не опаздываем.Едва за Ириной закрылась дверь, Глеб снял телефонную трубку и попросил соединить его с Москвой, назвав номер, указанный ему генералом Судаковым. Ирина не успела даже подкрасить губы, как заказ был выполнен;И Глеб какому-то незнакомому, человеку спокойно сообщил, что они остановились в отеле «Голубая звезда», в номере тридцать четыре.– Кто звонит? – спросил абонент.– Звонит Федор Молчанов.– Спасибо.– Пожалуйста.Вот и весь разговор. Глеб положил трубку и стал поджидать свою возлюбленную, поглядывая на быстро бегущую секундную стрелку. С каждым оборотом эта стрелка сокращала время, отведенное им для счастья. Ирина не заставила себя долго ждать. И уже через пять минут они, как дети, весело смеясь, бежали по улицам. И странное дело: на высокого мужчину, и стройную красивую женщину никто не косился, никого их поведение не удивляло. Что удивительного: влюбленные, счастливые… Правда, время от времени и Глеб, и Ирина ловили на себе завистливые взгляды и добрые улыбки. Они шли по улице, круто поднимающейся в гору, и Глеб знал, что стоит им добраться до красного здания банка, как оттуда откроется удивительная панорама, и тающий в дымке кружевной силуэт Эйфелевой башни приблизится к ним. Таких моментов будет еще несколько, каждый раз им покажется, что цель близка. Но один подъем, второй – башня ближе, ближе, но все равно до нее еще далеко… Глава 4 Далеко не всякий человек может похвастаться тем, что мечта его детства осуществилась. Да, в самом деле, припомните, как каждый из нас говорил, что когда вырастет, непременно станет космонавтом, солдатом, милиционером… Никто в шестидесятых-семидесятых годах и не заикался о том, что станет коммерсантом, президентом, депутатом Госдумы. И уж точно, ни одному мальчишке, ни одной девчонке не могло прийти в голову избрать своей профессией банковское дело; слово «банкир» встречалось исключительно в книжках об «их» жизни, у нас же были лишь бухгалтера да счетоводы. Все в той стране, от которой остались одни воспоминания, было учтено наперед, расписано – никаких глупостей. И все возможные перспективы укладывались в одну емкую пословицу: «Всяк сверчок знай свой шесток».Но все же случались и исключения – реальное будущее просматривалось. Это смотря как взглянуть на утверждения малышей о своей будущей профессии. Можно было в пять лет мечтать стать космонавтом. Вступив в пионеры, быть уверенным, что станешь комсомольцем. Из комсомола можно было перебраться в партию, а оттуда – на руководящую работу.…Жил один мальчик, всегда знавший наверняка, кем он станет. Звали его Аркаша. Это потом, после Перестройки, он сделался Аркадием Геннадьевичем Шанкуровым. Но даже в четырехлетнем возрасте на вопросы взрослых он неизменно отвечал, напуская на себя серьезный вид: «Я буду Аркадием Геннадьевичем».Никаких профессий при этом он не называл – ни космонавта, ни летчика-испытателя. Просто Аркадий Геннадьевич. Этот ответ неизменно умилял дядей и тетей.«Вот из кого человек растет», – говорил тогда отец Аркаши, Геннадий Аркадьевич, заведующий оптово-торговой базой. В те времена это было покруче, чем сегодня – председатель правления крупного банка. И слово свое Аркаша сдержал. Стал-таки… Теперь, в середине девяностых, его никто иначе как Аркадием Геннадьевичем не называл, разве что по старой привычке – брат, да еще жена. Но и те пользовались не уменьшительным именем, а только полным. Так уж получилось, что сперва вырвался вперед брат Аркадия – Артур, который был на два года старше Аркаши..Артур, несмотря на свое немного чуждое советской идеологии имя, пошел в гору, сделав ставку на номенклатурную карьеру. В двадцать пять лет он уже возглавлял комсомольскую организацию Научно-исследовательского института порошковой металлургии. А Аркадий, работавший под его началом, медлил, даже в партию вступить не стремился, словно предчувствовал то, что произойдет с этой организацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16