Если мне покажется, что вы за мной следите, буду ехать без остановок, пока бензин не кончится. А как кончится бензин, начну отстреливать по одному. Сначала СС пристрелю – он мне больше всех не нравится… Ты все понял?
– Да понял я, – досадливо морщится Калина, медленно пятясь спиной к опушке. – Понял… Но пусть Марат…
– Пошел!!! – взбешенно ору я, красноречиво мотанув стволом автомата. – Будешь тормозить, не увидишь никогда своего Марата! Пошел!!! А то щас начну уши резать!
– Да кочумай, кочумай – нормаль все… – опасливо бормочет Калина, разворачиваясь и припуская валкой трусцой к опушке.
Я облегченно вздыхаю и, продолжая вполглаза наблюдать за выписывающим по грязи кренделя Калиной, просматриваю наличность. Удивлению моему нет предела: в «дипломате» – ни одной «куклы». Детектора, конечно, нет, и, вполне может быть, что баксы фальшивые. Но все тридцать пачек стодолларовых купюр, перетянутых голубыми резинками, выглядят вполне респектабельно.
Я смотрю в спину удаляющемуся Калине и чувствую, как преждевременная радость пытается рвануть откуда-то из глубины души и выплеснуться наружу, оформившись в разухабистый вопль, не соответствующий обстановке. Сейчас этот парень зайдет за линию деревьев, я перетащу трупы в машину, три сотни метров до выезда на шоссе, петляющее по березняку, и… Черт, неужели у меня все получается?! Выходит, зря яму копал? Ай да я, ай да…
– Рот закрой, сиди тихо, – грубо урезониваю себя, прогоняя несвоевременное победное чувство. – Ты еще выберись отсюда…
Да, напрасно я так, напрасно. Это я давно на войне не был – квалификацию теряю. Закон и суеверие войны в одной упаковке: пока не прибыл на базу и не доложил о выполнении задания, не смей думать, что все позади. Даже если преодолел последние тридцать метров полосы своих МВЗ Минно-взрывные заграждения.

и благополучно спрыгнул в родную траншею, где сидят бойцы дневной смены, не смей отвечать на их приветствие, что все в норме. Что рейд БЫЛ удачным. Он не «был». Он продолжается. Потому что по пути к штабной землянке тебя десять раз успеет шлепнуть похмельный снайпер, не выполнивший накануне план, или накроет шальной миной, свалившейся невесть откуда по прихоти своенравного Марса (для тинэйджеров, которые не в курсе, – это вовсе не шоколадный батончик, а бог войны – суровый бородатый дядька!)…
Положив ладонь на крышку «дипломата», я собираюсь захлопнуть его – и замерзаю на месте, как ледяная статуя.
– И-и-иккхх… – слышится из избушки. В природе определенного свойства звуков я разбираюсь достаточно хорошо: специфика прежнего образа жизни обязывает. Этот звучок явно немеханического характера, его может издавать только человек. Причем человек сильно удивленный, можно даже сказать – сраженный наповал или морально убитый. А поскольку все человеки в избушке некоторое время назад убиты – и вовсе не морально, а тривиально переведены мною в категорию «трупы», – издавать ничего такого они не в состоянии. Это значит, что…
Не желая додумывать далее, прыгаю к дверному проему, одновременно вскидывая автомат к плечу. На мгновение замираю на пороге, пытаясь понять истинное значение обрушившейся на меня катастрофы.
– Господи! Откуда же ты взялся, родной мой?! В юго-западном оконном проеме, с наружной стороны, торчит бритая башка. Рот открыт, глаза навыкате, выражение совершенно бессмысленное – разве что слюна не течет. Башка удивлена – видимо, она нечасто встречается в повседневной жизни с тем, что ей удалось рассмотреть в избушке. Отсюда и всхлип: шок, вызванный неожиданным открытием, спас мне жизнь. Больно мне, больно! Деградирую я, друзья мои, – упустил из виду такую элементарную комбинацию. Просто все. За тот короткий промежуток времени, что я не вел активного наблюдения за подступами к своему опорному пункту, пацан перебежать от опушки не мог – на Бэтмена он не похож. Пацана привез Калина. На закорках у джипа – в виде запасного колеса или модифицированной жесткой сцепки, не важно, – но факт: вне салона. Снаружи машину я не осматривал, джип все время был ко мне передком и правым боком. Пацану была поставлена простая задачка – пока я общаюсь с Калиной, подобраться с тыла к одному из окон избушки и завалить меня метким выстрелом в упор. Пацан молодец – подобрался. А завалить – увы, не сподобился. Не ожидал, что увидит в избушке ТАКОЕ…
Это я расписываю так долго. А на деле все происходит в считанные секунды. Или мгновения. В общем, как бы ни происходило – но очень, очень быстро, я даже толком испугаться не успеваю.
Раз! Я пытаюсь прицелиться в торчащую из оконного проема башку – мишень почти полностью укрыта за каменной кладкой, у меня от негодования на самого себя трясутся руки, а бить надо наверняка, чтобы сразу наповал, чтобы мальчишка крикнуть какую-нибудь гадость не успел да не вверг сотоварищей в сомнения страшные.
Два! Башка успевает реабилитироваться – вид живого врага возвращает ее из психомоторного ступора в гнусную действительность – и начинает исчезать из сектора прицеливания, валясь за окно. Усугубляться стволом она не пожелала – хоть и бычачья башка, но понимает, успевает сообразить своим макетом мозга, что стрельнуть тут никак не получается – удрать бы, блин!
Три! Буквально на последних миллиметрах словив отсвечивающий бритый череп в прорезь прицельной планки, я жму на спусковой крючок. «АКС» податливо вздрагивает у меня в руках, изрыгнув короткую очередь и пороховую вонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23