Мне нравилось смотреть на это, и я поняла, что мне нужно сделать то же. Смущаясь, я стянула с себя пижаму и швырнула на пол.
Я смотрела на него. Никогда в жизни я не видела ничего столь прекрасного и столь пугающего.
— Ох, Билл, — взволнованно сказала я, когда он очутился рядом со мной в кровати, — боюсь, что я тебя разочарую.
— Это невозможно, — прошептал он. Его глаза смотрели на мое тело, словно то был глоток воды в пустыне.
— Я слишком мало знаю, — призналась я едва слышно.
— Не волнуйся. Я знаю достаточно. — Его пальцы скользили по мне, касаясь таких мест, к которым никто никогда не прикасался. Я задрожала от удивления.
— А это будет не так, как с простым парнем? — спросила я.
— Ну нет.
Я вопросительно посмотрела на него.
— Это будет лучше, — сказал он на ухо, и я ощутила муку чистого возбуждения.
Чуть стесняясь, я потянулась, чтобы прикоснуться к нему, и он издал вполне человеческий звук. Потом звук стал глубже.
— Теперь? — спросила я, и голос мой дрожал и срывался.
— Да, — ответил он и оказался на мне.
Минуту спустя он понял всю степень моей неопытности.
— Надо было сказать мне, — очень мягко произнес он. Он сдерживался себя усилием, к которому почти можно было прикоснуться.
— Только не останавливайся, — попросила я, ощущая, что сойду с ума или произойдет еще что-то ужасное, если он не станет продолжать.
— Я и не собираюсь останавливаться, — пообещал он чуть мрачно. — Сьюки… будет больно.
В ответ я приподнялась. Он издал странный звук и вошел.
Я затаила дыхание и закусила губу. О-о-о.
— Дорогая, — сказал Билл. Никто так меня не называл раньше. — Как ты? — Вампир или нет, но он дрожал от усилия сдержаться.
— Да, — сказала я. Я была на волоске, и если мы бы сейчас не продолжили, потеряла бы решимость. — Теперь, — произнесла я и вцепилась ему в плечо зубами.
Он прерывисто вздохнул, вздрогнул и начал двигаться. Сперва я была ошарашена, но потом поймала ритм и стала отвечать. Он нашел это весьма возбуждающим, и у меня возникло ощущения, что грядет нечто — нечто, если можно так сказать, большое и хорошее.
— Пожалуйста, Билл, прошу… — и я впилась ногтями ему в бедра. Почти, почти… И тут какое-то изменение в нашем положении позволило ему оказаться глубже, и я, не успев ничего понять, почувствовала, что взлетаю, лечу… где-то среди белизны и золотых проблесков… Зубы Билла оказались у моей шеи, и я ответила согласием. Ощутила, как входят в меня его клыки, но боль была слабой, возбуждающей, и вот он уже оторвался от маленькой ранки.
Мы лежали так еще долго, вздрагивая время от времени. Никогда в жизни не забуду я его вкуса и его запаха, никогда не забуду ощущения, когда он в первый раз оказался во мне — вообще впервые для меня, — никогда не забуду этого наслаждения.
Наконец Билл лег рядом со мной, облокотился на локоть и положил руку мне на живот.
— Я у тебя первый.
— Да.
— Ох, Сьюки, — он нагнулся, чтобы поцеловать меня, проведя губами по горлу.
— Видишь, я многого не знала, — застенчиво сказала я. — А тебе было хорошо? Я имею в виду, по сравнению с другими? Я стану лучше.
— Ты можешь стать более искусной, Сьюки, но лучше ты не станешь. — Он поцеловал меня в щеку. — Ты изумительна.
— У меня все будет болеть?
— Ты, наверное, решишь, что это странно, но я не помню. Единственной девственницей в моей жизни была моя жена, но это было полтора века назад… да, тебе будет больно. Мы не сможем заниматься любовью день или два.
— Но твоя кровь лечит, — сказала я после паузы, чувствуя, как покраснели мои щеки. В лунном свете было видно, как он повернулся, чтобы посмотреть прямо на меня.
— Это так, — подтвердил он. — А ты хочешь?
— Конечно. А ты?
— Да, — выдохнул он и укусил себя за руку.
Это было так неожиданно, что я вскрикнула. Он обмакнул палец в свою кровь и, прежде чем я успела напрячься, ввел его в меня. Он начал очень нежно двигать им, и боль моментально исчезла.
— Спасибо, — сказала я. — Теперь мне лучше.
Но он не убрал палец.
— Ой, — сказала я. — Ты собираешься снова заняться этим? Можешь? — Его палец продолжал двигаться, и я начала надеяться.
— Давай посмотрим, — предложил он, и в его темном сладостном голосе звучало удовлетворение. Едва узнавая себя, я прошептала:
— Скажи, что мне нужно делать.
И он начал.
На следующий день я вернулась на работу. Несмотря на целительную силу крови Билла, я чувствовала некий дискомфорт, но и прилив сил. Для меня это было совершенно новым чувством. Трудно было не ощущать себя разбитной — нет, это неправильное слово, вернее — невероятно самодовольной.
Конечно, в баре меня ждали все те же проблемы — непрестанная какофония голосов, назойливость. Но мне стало как-то легче справляться с этим, запихивать в карман. Мне легче было держать защиту, и вследствие этого я чувствовала себя более расслабленно. А может, из-за того, что я была расслаблена — а я была! — мне было легче держать защиту? Не знаю. Но мне было лучше, и я могла принимать соболезнования завсегдатаев не слезами, а спокойствием.
Джейсон появился во время ланча, выпил пару пива с гамбургером, что не было типичным для него. Обычно он не пил в течение рабочего дня. Я знала, что стоит мне сказать об этом напрямую, как он сорвется, поэтому просто спросила, все ли в порядке.
— Меня сегодня снова вызывали, — сказал он вполголоса. Осмотрелся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, но бар был наполовину пуст, поскольку сегодня в здании общины проходило заседание Ротари-клуба.
— О чем тебя спрашивали? — Я тоже говорила тихо.
— Как часто я видел Маудет, заправлялся ли всегда у нее… Снова и снова, будто я не отвечал на эти вопросы семьдесят пять раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88