— Я никогда и не думала, что это ты. И никогда не стану. Прости, что я была такой идиоткой и позвонила вчера по 911. Если бы я сразу поняла, что это не твоя кровь, я бы перенесла тебя в трейлер Сэма, отмыла бы и спрятала кассету. Я просто ужасно перепугалась, что это твоя кровь. — Я ощутила, как глаза наполняются слезами. Но теперь было не время плакать, так что я собралась, и лицо мое напряглось. В мыслях у Джейсона была мешанина, этакий мысленный свинарник. Из адской смеси выплывало то сожаление, то стыд за обнародование его сексуальных привычек, то чувство вины за недостаточное сожаление о гибели Эми, то ужас, что кто-то в городе может решить, будто он убил свою бабушку, пока ждал свою сестру.
— Мы выкарабкаемся, — беспомощно сказала я.
— Мы выкарабкаемся, — повторил он, стараясь придать голосу силы и уверенности. Но мне показалось, что пройдет еще немало времени, пока уверенность Джейсона, это ощущение, которое делало его неотразимым, вернется к своему хозяину, наполнит его речь и осветит лицо.
А может, этого уже никогда не случится.
Здесь, у суда, мы и расстались. Нам нечего было сказать.
Я весь день просидела в баре, вглядываясь во входящих мужчин, пытаясь прочесть их мысли. Ни один из них не думал о том, как он убил четырех женщин и как ему удалось до сих пор избежать правосудия. В обед в дверь вошли Хойт и Рене, но тут же вышли снова, увидев меня в баре. Наверное, мое присутствие смутило их.
Наконец, Сэм заставил меня уйти. Он сказал, что я навожу ужас настолько, что отпугиваю всех посетителей, которые могли бы предоставить мне какую-либо информацию.
Я вышла из двери и оказалась на солнце. Близился закат. Я подумала о Буббе, о Билле, о всех существах, что пробуждаются от своего могильного сна, чтобы пройтись по поверхности земли.
Я заскочила в «Граббит Квик», чтобы купить молока на завтрак. Новый служитель оказался прыщавым юнцом с большим кадыком. Он уставился на меня, словно хотел навсегда запечатлеть в голове облик сестры убийцы. Я поняла, что он ждет не дождется, пока я уйду, чтобы позвонить своей подружке. Он пытался разглядеть следы зубов на моей шее. А еще он мечтал найти кого-нибудь, у кого можно было бы узнать, как делают это вампиры.
И вот такой мусор мне приходилось слышать день за днем. Не важно, насколько я была сосредоточена на другом, не важно, насколько бы основательно я не держала защиту и как широко не улыбалась, это все равно просачивалось.
Я добралась до дома, когда стало смеркаться. Убрав молоко и сняв костюм, я надела шорты и черную футболку и постаралась придумать занятие на сегодняшний вечер. Я не могла успокоиться настолько, чтобы устроиться почитать. Все равно мне нужно было зайти в библиотеку и поменять книги, что при нынешних обстоятельствах было слишком тяжелым испытанием. По телевизору вечером ничего хорошего не было. Я подумала было, не посмотреть ли еще раз «Отважное сердце»: Мэл Гибсон в килте великолепно поднимает настроение. Но на мое сегодняшнее настроение в этом фильме проливалось слишком много крови. Я не смогла бы выдержать сцену, где этой девице перережут глотку, пусть я даже знаю момент, когда нужно закрыть глаза.
Я направилась в ванную, чтобы смыть свой пропотевший макияж, когда сквозь звук льющейся воды мне почудился вой, донесшийся снаружи.
Я выключила воду и замерла, пристально вслушиваясь. Что?.. Вода с лица капала на футболку.
Ни звука. Полная тишина.
Я подобралась к входной двери, она была ближе всего к наблюдательному пункту Буббы.
Я приоткрыла дверь и прокричала:
— Бубба!
Никакого ответа.
Я попыталась еще раз.
Мне показалось, что даже жабы и кузнечики затаили дыхание. Ночь была столь тиха, что в этой тишине могло оказаться что угодно. Что-то пыталось возникнуть оттуда, из темноты.
Я пыталась соображать, но сердце колотилось так бешено, что мне было трудно сосредоточиться.
Во-первых, позвонить в полицию.
И тут выяснилось, что это невозможно. Телефон молчал.
Так что я могла либо сидеть в доме, поджидая то, что на меня обрушится, либо бежать в лес.
Выбор был непрост. Я прикусила нижнюю губу, обходя дом и гася свет, пытаясь выработать порядок действий. Дом создавал некоторую защиту: замки, стены, укромные уголки. Но я знала, что если кто-то вознамерился залезть в дом, он сможет это сделать, и тогда я окажусь в ловушке.
Ладно. Как выбраться наружу, чтобы меня не заметили? Для начала, я выключила и наружное освещение. Задняя дверь была ближе к лесу, так что этот выбор показался мне более удачным. Я хорошо знала здешние леса и могла переждать там до света. Может, я смогла бы пробраться в дом Билла. Там-то телефон наверняка работал, а ключ у меня был.
Или можно было попробовать пробраться к машине и завести ее. Но это связывало меня с определенным местом на несколько секунд.
Нет, лес казался мне лучшим вариантом.
В одном из карманов я нащупала ключ Билла и бабушкин складной ножик. Бабушка держала его на столике в гостиной и использовала для открывания писем. В другом кармане я нащупала маленький фонарик. В чулане близ входной двери у бабушки хранилась и старое ружье. Оно принадлежала отцу, когда тот был еще маленьким, а она использовала ее для стрельбы по змеям. Что ж, и мне предстояло пристрелить змею. Я ненавидела это ружье, ненавидела саму мысль о том, что мне придется его использовать, но сейчас, похоже, было самое время.
Но его там не было.
С трудом поверив себе, я обшарила весь чулан.
Он был у меня в доме!
Но дом не был взломан.
Кто-то, кого я приглашала. Кто здесь бывал? Я попыталась вспомнить всех, пока шла к задней двери, перевязав бантики на своих теннисках, чтобы не наступить ненароком на болтающийся шнурок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88