Однако Эванджелина решила во что бы то ни стало выяснить, что привело беременную рыжеволосую экономку на порог дома ее мужа.
Однако такой поворот событий посетительнице был не по душе не меньше, чем Маклауду.
Вытащив откуда-то из складок юбки бархатный мешочек, женщина протянула его-Эванджелине.
— Прошу прощения, миледи, я просто хотела кое-что исправить… но мне не следовало приходить сюда. Верните это вашему мужу, пожалуйста, миледи, и скажите, что мне стыдно за все, что случилось, и что больше у него не будет никакого беспокойства.
С этими словами женщина повернулась и убежала, оставив Эванджелину и Маклауда в полном замешательстве.
— Теперь я, пожалуй, с удовольствие выпью чашечку чаю, Маклауд, — сказала Эванджелина и направилась в библиотеку, где немедленно раскрыла дрожащими пальцами бархатный мешочек. Там лежал массивный золотой браслет с двенадцатью рубинами, бесстыдно подмигивавшими ей в луче послеполуденного солнца.
— Н-да! — только и произнесла она. В оценке ситуации трудно было ошибиться, тем не менее внешность этой женщины в корне противоречила ее представлению о девице, которую мог бы соблазнить Эллиот.
Эванджелина едва удержалась от взрыва истерического смеха. «Разве лучше было бы, — с горечью подумала она, — если на месте этой простушки оказалась женщина совсем иного рода? Какая-нибудь цветущая куртизанка, например, одежда, прическа и манеры которой в полной мере соответствовали бы этому щедрому подарку? Разве сердце щемило бы меньше, если бы это была актриса или танцовщица, а не эта наивная служанка, которую явно соблазнили? Но почему в таком случае эта женщина говорила, что ей стыдно? Что за странная гордость заставила ее отвергнуть подарок, благодаря которому она смогла бы многие месяцы кормить и одевать своего ребенка? «
В бледном свете луны, едва проглядывающей сквозь облака, затянувшие небо, веселье в Воксхолле приближалось к завершающему крещендо. Наиболее осмотрительные отцы семейств уже покинули увеселительный сад в сопровождении своих впечатлительных дочерей и добродетельных супруг. Остались только самые отъявленные любительницы развлечений, а также множество сильно подвыпивших мужчин, которые разбрелись по плохо освещенным боковым аллеям в поисках компаньонов на вечер. Окинув взглядом толпу, Эллиот, с трудом подавив зевок, поудобнее расположился на скамейке. Три шумные, крикливо одетые женщины сомнительного поведения прошли мимо, шушукаясь и подталкивая друг друга локтями, с надеждой поглядывая на сидевших в ложе джентльменов.
Уинтроп вскочил на ноги, словно ястреб, заметив ший добычу.
— Послушай, Линден, — сказал он, бросив косой взгляд на женщин, — мне стало скучно. Вечер почти закончился, так что я вас, пожалуй, оставлю.
Лорд Линден изящно положил ногу на ногу и высокомерно вздернул подбородок.
— Черт возьми, Мэт! Неужели тебя ничему не научил печальный опыт? Отправляйся, если хочешь, за этими тремя пташками, но не жди от меня сочувствия, когда подхватишь какую-нибудь мерзость и будешь писать кипятком.
Выведенный из полудремотного состояния, Эллиот грубо хохотнул.
— В любом случае, старина, сейчас твоя очередь страховать Крэнема, — понизив до шепота голос, напомнил Линден. Он жестом приказал Крэнему подняться. — Прогуляйтесь-ка по южной дорожке. Оба. Крэнем, ты идешь на двадцать шагов впереди.
Майор Уинтроп, подавив стон, взглянул на заросли деревьев по бокам аллеи.
— Ладно, я иду, Эйдан, но скажу тебе честно, мне надоело смотреть в спину этому… Я не имею понятия, кого мы ищем.
— Хоть в чем-то мы согласны друг с другом, — немедленно откликнулся Крэнем, вставая со скамьи. — Меня тоже утомили игры, которые затеял Линден.
Виконт обвел томным взглядом своих компаньонов.
— Я не раз уже говорил вам, что мы не знаем точно, кого ищем. А если бы знали, то не сидели бы целый вечер в этом скучном месте.
— Ладно, Эйдан, я уже иду, — проворчал майор Уинтроп, накидывая на плечи черный плащ. — Но в этом наряде я чувствую себя полным придурком. — С этими словами он, соблюдая заданную дистанцию, последовал за Крэнемом.
Следующие четверть часа Эллиот провел в полудреме, размышляя о том, что человек быстро привыкает рано ложиться и рано вставать, как в деревне. При мысли о сельской жизни у него улучшилось настроение. Он терпеть не мог город, тем более Воксхолл. Какое будет счастье, когда они смогут наконец всей семьей перебраться в тепло и уют Чатем-Лоджа! Вспомнив об этом, он тут же представил себе жену, которая спит сейчас в своей теплой постели в Страт-Хаусе. И после двух недель супружеской жизни ему не хотелось оставлять ее одну даже ненадолго, а ведь она ни за что не поверит, что у него не было желания посетить это шумное место, где развлекаются подвыпившие гуляки и вульгарные девицы. Эллиот видел, когда уходил, какие мрачные подозрения терзали ее. Он уже научился распознавать голубовато-белый огонь в глазах Эванджелины, когда она гневалась. За долгие годы, которые они проживут вместе, ему не раз придется испытывать на себе воздействие этого взгляда. Но его это не слишком беспокоило, потому что он твердо решил быть хорошим мужем, хотя его молодая жена, возможно, пока этому не верила.
В ложу возвратились Крэнем и Уинтроп. Несмотря на заверения Линдена в том, что их усилия заманить в ловушку убийцу увенчаются успехом, Эллиот сильно сомневался в этом. Не верилось, что им удалось кого-нибудь убедить в том, что они с Крэнемом помирились. А еще хуже было то, что многие, очевидно, считали его виновным в смерти Антуанетты, что, в свою очередь, заставило вспомнить о старых сплетнях относительно Сесили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107