А его женитьба давала хотя бы стабильность.
В этой истории именно он был пострадавшей стороной. Триста ненавидит его за то, что он ее предал, но это она предала его. Возможно, он простит это, простит, что она утаила от него Эндрю. Может, он будет прощать ей все потому, что она до сих пор желанна.
За прошедшие шесть лет это ненасытное желание стало только глубже, сильнее, а теперь оно, словно прорвавшаяся через дамбу река, стало неудержимым и заполнило его всего страстью.
Триста чуть слышно вздохнула во сне и передвинулась. Роман чуть оттолкнулся, чтобы высвободить ее, и Триста повернулась на другой бок, так и не проснувшись. Роман поднялся с кровати и начал одеваться. Его конечности были тяжелыми, и их чуть покалывало. Он чувствовал себя вялым – как у него всегда было после секса, только на сей раз куда заметнее, поскольку его тело не желало делать те движения, которых требовал мозг. Когда он натянул на себя брюки, что-то выпало из его кармана. В темноте и тишине звук удара прозвучал неестественно громко.
Роман поднял игрушечного солдатика. Это было изображение майора Коури из конной гвардии – он принес его Эндрю в первый день их встречи. Его сын отверг игрушку – подарок, который Роман тщательно отбирал, уверенный, что сыну он понравится.
Этот маленький деревянный человечек с ничего не выражающим раскрашенным лицом и прямым телом стал для Романа чем-то вроде талисмана. Он положил его в карман, выбросив упаковку, и стал носить с собой. Это было напоминанием. Роман пробежал пальцами по фигурке, чтобы удостовериться, что она не раскололась, и снова положил в карман.
Бросив на Тристу взгляд, Роман остановился у двери. Он увидит ее завтра, пообещал он себе и уже от одной этой мысли почувствовал себя лучше. Когда он шел по коридору, то продолжал ощущать аромат ее кожи.
Когда Триста проснулась, то первым делом потянулась, пробежав руками по шелковому одеялу. И тут она заметила в мышцах нечто новое. Непривычным был и запах. А еще тревожило ощущение какой-то потери. Открыв глаза, она обнаружила, что Роман ушел. Часы на столе показывали уже почти три утра. Ее лампа все еще горела, но количество масла заметно уменьшилось.
Сев в постели, она осмотрелась. Никаких следов присутствия Романа. Она вздохнула. Не надо было так внезапно засыпать. Откинувшись на кровать, она попыталась разобраться в своих чувствах. Их было много, и очень противоречивых. Здесь были счастье и страх, замешательство и беззастенчивая радость. А над всем этим преобладало удивление, что она оказалась столь слабой перед ним. Она-то воображала, что может быть строгой к Роману, лорду Эйлсгарту.
Это все чертова лошадь Дэнди. Когда она увидела его на этом велосипеде, гордого и самоуверенного, как петух, с сияющими глазами и откровенно желающего произвести впечатление на сына, у нее дрогнуло сердце. Она уступила ему во всем, и вот она теперь здесь, через десять часов, размышляющая над тем, как она оказалась с ним в постели.
Но теперь-то она должна научиться ему сопротивляться.
С этой мыслью она стала снова уплывать в сон. Как славно было в полудреме раздумывать, что хорошо бы снова повидаться с Романом, чтобы видеть, как он погружается в сон вместе с ней. И вдруг Триста проснулась от внезапной мысли, что сжала все ее нервы в комок и заставила с жадностью глотнуть воздух.
Она вспомнила, почему покинула его шесть лет назад.
Они спорили, но обычно эти словесные перепалки становились преддверием их занятий любовью. Не всегда она тяготела к ним, но они были для нее интересны.
Они падали в кровать, и их спор тонул в страсти, а потом он уходил, а она лежала так же, как и сейчас. И думала, что ей придется стать его любовницей, потому что она слишком слаба перед его чарами. Она не в меру влюблена, чересчур привязана к нему. Нет, решила она тогда, она немедленно уедет. Пусть он для начала поймет, что все не так просто и она не собирается с ним спать, когда ему вздумается. Пусть поймет, что она для него значит.
А потом она узнала о своей беременности, и это заставило ее бежать. Ставки были очень высоки. Но скорее всего она переоценила себя. И сейчас, в предрассветных сумерках, Триста думала о том же. Она покинула Романа, поняв, что женщина ее социального слоя может быть для знатного мужчины только любовницей. Или шлюхой, что более грубо выражает суть дела.
Именно в таком положении она оказалась и сейчас. Роман ей ничего не предложил. Сколько раз надо переспать с каким-то мужчиной, чтобы официально считаться его любовницей? Один раз? Десять? Или, может, всего два?
Она повторила все во второй раз, и ничего не изменилось. Этот чертов лорд сделал ее такой, какой она была шесть лет назад, – влюбленной в него и тяжело дышащей от его прикосновений.
О Боже! Она была бы счастлива, если бы его обаяние тревожило ее хотя бы вдвое меньше.
Она не будет с ним больше спать. Когда Триста поднялась с кровати и начала одеваться, она была настроена совсем иначе, чем вчера. С холодной решимостью она отмела все сомнения относительно того, что ей делать дальше. То, что было шесть лет назад, удивительно переплелось с сегодняшним днем. Прошлое упорно повторялось.
В тот день Роман появился снова. Он взбежал по лестнице с радостной легкостью. В его руках были цветы, на лице играла улыбка.
Ему сказали, что миссис Фэрхевен нет дома.
Вместе с цветами он оставил визитную карточку, написав на ней, чтобы ему прислали сообщение, когда он может зайти. Однако никакого ответа не последовало.
На следующий день Роман поднимался по лестнице уже не так стремительно. Это было в тот час, когда весь город наносит визиты, и ему сказали, что миссис Фэрхевен отправилась делать визит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104