Пацаны были преданы Михалычу, но если бы обнаружилось, чт
о старик надумал покуситься на святую святых Ц общак, то и его незамедли
тельно прирез бы: несмотря на христианское вероисповедание, в глубине ду
ши эти братки были язычниками, потому что являлись жрецами воровского ид
ола.
Барон почувствовал себя очень неуютно под пристальными взглядами этих
служителей культа. Они взирали на него так, как будто он пришел с единстве
нным желанием отщипнуть из казны небольшой кусочек для личных нужд. И то
лько когда ворота захлопнулись и охранники остались позади, он облегчен
но перевел дух.
Михалыч оставался для многих загадкой. Он сделался законным еще в сталин
ские времена, впрочем, казалось, что еще и до рождества Христова потрошил
карманы у доверчивых назарян. Поговаривали, что в молодости он был очень
дерзким и занозистым вором, бесшабашно грабил почтовые поезда, совершал
налеты на сберкассы и при этом никогда не прятал лица под маскарадную ма
ску. И в память об удалом прошлом на подбородке у Михалыча остался широки
й кривой шрам.
Правда, находились воры, которые утверждали, что получил он его в то время
, когда был правой рукой в шайке у Матвея Лома. Все дело было в том, что Лом ж
ил с воровкой Нинкой Лысухой, которая тайком делила свою любовь с красив
ым молодым подельником Лома. Однажды, заподозрив любовницу в измене, он я
вился в самый неподходящий момент, когда Михалыч гарцевал на девице побе
дителем и, спасаясь от хозяйского гнева, выпрыгнул со второго этажа и обо
драл лицо о торчащий из стены крюк. Как бы там ни было, но смелости и лихост
и Михалычу было не занимать, и даже в старости его взгляд таил в себе что-т
о злодейское. Вполне можно было поверить, что такими глазами можно остан
овить даже взбесившуюся лошадь.
Он был один из тех, кто стоял у истоков воровского закона, кто создавал неп
исаные правила, которые соблюдались куда более четко, чем статьи уголовн
ого кодекса. Михалыч был не только хранителем общака, что само по себе тре
бует человека незапятнанного, чистого, как стакан с водкой, но еще и созда
телем капища, где сам он исполнял роль главного жреца и прорицателя.
Несмотря на свой далеко не юношеский возраст, Михалыч участвовал практи
чески во всех региональных сходняках, где частенько председательствов
ал.
И незаметно так, стараясь особенно не докучать чрезмерно ретивой молоде
жи, с терпеливостью опытного садовника прививал к их занозистым душам по
лузабытые воровские традиции. Он знал, что подобная процедура не проходи
т бесследно: пройдет совсем немного времени Ц и привитый дичок принесет
сладкие плоды.
Михалыч принимал гостей всегда в одной и той же комнате, скромно называя
ее своим кабинетом. Хотя этот «кабинет» больше походил на какой-нибудь з
ал неплохого музея живописи: на стенах висели полотна Айвазовского, Репи
на, Боровиковского. В доме у Михалыча все было настоящее, и поэтому ни у ко
го никогда не возникало сомнений в подлинности этих картин. Если здесь ч
то-то и напоминало кабинет, так это широкий крепкий стол красного дерева,
за которым, по заверениям хозяина дома, сиживал последний император дина
стии Романовых.
В этот раз Михалыч пренебрег традицией Ц он проводил Барона в комнату п
оменьше, где вдоль трех стен стояли стеллажи с книгами, а в самом углу, у ок
на, возвышалась настоящая греческая амфора. Человеку, впервые попавшему
сюда, могло показаться, что эта комната Ц обитель кабинетного ученого, н
о никак не старого вора в законе и хранителя московского общака.
Барон, как только вошел в комнатку, тотчас заметил в дальнем углу светлов
олосого крепкого мужчину, сидящего в кресле за низким столиком. Это был В
аряг. Барон не видел смотрящего России уж год с лишком. Он много слыхал про
головокружительную одиссею Варяга, начавшуюся с его ареста в Америке и
доставки в Рос, сию, а закончившуюся загадочным побегом с зоны и возвраще
нием в Москву.
В воровской среде о последних подвигах Варяга ходили глухие разговоры
Ц кто-то удивлялся тому, как легко отделался смотрящий России от ментов
ской погони и мести, а кто-то подбрасывал мыслишку, что, может, не все оно та
к с Варягом гладко может, он не так безупречен, а втихаря клюет с двух рук…
Барон не верил этим сплетням, но и для сомнений были все основания.
Варяг привстал, протянул пятерню. Барон сдержанно пожал руку и кивнул.
Следом зашел Михалыч. Он тут же расположился в продавленном стареньком к
ресле слева от Варяга и жестом указал Барону на стул. Тот отметил про себя
, что Михалыч не пригласил его занять третье кожаное кресло за столиком и,
сочтя это за оскорбление, сжал губы. Ладно, старик, подумал Барон, я тебе вс
е припомню!
Михалыч потянулся к стеллажу за спиной и выудил из-за книг темную бутыло
чку и три низенькие пузатенькие рюмочки.
Ц Тут такое дело, Ц невесело начал Барон после того, как Михалыч разлил
коньячок в рюмочки. Ц Чифа больше нет. Его позавчера нашли с перерезанны
м горлом на одной из питерских помоек. Рядом с грузовым портом.
Ц Ты опоздал со своим сообщением на сутки, Ц строго произнес Варяг. Ц С
казать по правде, я думал, что ты появишься значительно раньше. Чего же ты
выжидал?
Барон не выдержал пронзительного взгляда Варяга и опустил глаза.
Ц Надо было все проверить…
Варяг недовольно мотнул головой, точно отгонял назойливую муху.
Ц Значит, у нас пока нет никакой информации. При том, что по твоей просьбе
мы выдали Чифу триста тысяч долларов на обработку заинтересованных лиц,
Ц Варяг криво усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19