Но не надо было Димитрию ни грозить, ни обещать льгот. Вся Москва, как один человек, готова была его встретить.
Тут же, при чтении его письма, это ярко обозначилось. На паперти церкви Василия Блаженного собралась кучка бояр. Кроме одного из Годуновых – тут были Василий Шуйский и еще несколько из главных бояр.
Народ окружил посланцев и закричал:
– Ведите нас в Тулу! Хотим видеть царя Димитрия! Дадим ему присягу!
Боярин Годунов уговорил священника церкви Василия Блаженного, и тот решился на смелую попытку: остановить расходившуюся толпу.
– Чада мои, – громко обратился он к толпе, – внемлите, что сказать хочу!
– Што, што? Слушай, ребята! Отец протопоп слово молвить сбирается… Про царя Димитрия, слышь! И он знает, что Димитрий – подлинный царь, не отродье годуновское…
– Слушать… Тише… Не орать!
Кое-как толпа немного затихла.
– Не про то, дети мои, сказать вам хочу… Одно лишь напомню: присягу несли все бояре, и вы с ними, что будете верой-правдой служить юному царю Федору Борисовичу… Все вы крест целовали… Вспомните! А ныне что задумали? Раней хотя бы дознались путем: кто вас к себе зовет? Царь ли истинный либо смутитель лютый, прельститель, к пагубе ведущий души христианские? О вас стражду, вам добра хочу… Поспрошайте, поведайтесь… Вот и тут бояре стоят… Хоть их спросите!
– Кого?! Годуновых? Отродье змеиное! Вон один тут… Бей его… Веди его, робя, к Димитрею… Царь сам с им расправится!
Несколько человек уже двинулось было вперед, чтобы схватить боярина Годунова и кинуть его в толпу.
Но бледный, растерянный боярин успел скрыться в храме и, выйдя задними дверьми на площадь, вскочил на коня и ускакал…
– Вот боярин Шуйский тута, робя! – крикнул кто-то. – Ен и в Углич ездил… Пусть поведает: кого там хоронил? Кого сгубил Ирод Годунов? Царевича Димитрия али иного, подставленного на место царевича? Говори, боярин! Не бойся. Годуновы тебе не причинят зла! Не дадим в обиду! Правду валяй! Как спасли царевича от рук Каиновых, от злодеев годуновских? Тебе лучше других-то знать!
Князь Василий Васильевич как будто и ждал этого вопля народного.
– Уж коли народ пытает меня, всю правду скажу! – ответил он, отвесив низкий поклон на все три стороны. – Только здесь плохо слышно… На Лобное перейду… Тамо способнее…
Торжественно повели лукавого старика и почти внесли на Лобное место. Часть людей стала внизу, охраняя боярина от натиска остальной толпы.
– Пусть Господь простит мне мои прежние вины вольные и невольные! – смиренно начал старый лукавец. – Сами ведаете: при покойном царе Борисе – и думать не мог никто по воле своей, не то – слово прямое молвить! И я виновен в грехе тяжком. Утаил истину страшную… Челом бью перед всем крещеным миром! Простите, братие, вводил вас и целый мир в обман! Первое – убито было дитя во Угличе, не само ножом покололося! Вот, крест святой с мощами на мне! Его подъемлю, на нем присягаюся, целую Животворящий Крест на том, что убиен был младенец некими людьми, – по общему говору, из Москвы подосланными… На покойного царя, на Бориса Федоровича, все говорили заодно. Сами разумеете, люди добрые: мог ли я это тому же Борису в очи вымолвить? И облыжно показал перед собором и царем Федором, что сам покололся младенец. Простите окаянного!
– Бог простит! Покаялся – и ладно! А убит-то кто? Царевич али иной, как сказывали?
– И про то скажу… В другое крест целую, что видел я убиенного младенца… Сугубо приглядывался – и не познал в нем того царевича, который у покойного царя Ивана от царицы Марии Нагих родился! По правде моей – пусть Бог меня судит. И на ней крест сызнова целую!
Взрыв криков пролетел над всей площадью, вырвавшись из тысячи грудей:
– Другой убит в Угличе… Жив остался царевич… Спасен был царевич! Сам теперь Димитрий к нам идет! В Тулу… К царю Димитрию! Все иди…
И закипела площадь, пока один крик не покрыл всех голосов, сливая в себе все возгласы и звуки:
– Жив буди на многие лета царь Димитрий Иваныч! Ж-и-и-в буди!
Двадцать шестого мая явились в Тулу, на поклон Димитрию, все бояре московские, духовенство и дума царская с Василием Шуйским во главе…
А царь по имени, Федор Борисович, с сестрой и матерью были отданы под стражу в ожидании дальнейших событий.
В конце июня состоялся торжественный въезд в Москву нового царя, Димитрия Иоанновича.
А накануне удушена была вдова Бориса Годунова и трехнедельный повелитель московский, юный царь Федор Годунов. Только царевна Ирина осталась в живых и после была насильно пострижена.
Пяти-шести дней не прошло, как по Москве новая весть прокатилась:
– Шуйский, трижды ломавший присягу и клятву, народу приносивший покаяние, Борису изменивший, сына его предавший, – теперь против нового царя, против сына Иоаннова козни завел… Стал слухи непригожие распускать, что не истинный это сын царя Иоанна… Прознал про заговор царь Димитрий – и судить приказал хитрого боярина. Собрал судей из духовного звания, и бояр, и простых людей позначнее. Как те сами решат.
Слухи были вполне верны.
Не успели похоронить труп несчастного Федора и матери его, как только Шуйский увидел, что Годуновы стерты с лица земли, уничтожены именем Димитрия, – он попытался вырыть яму и для самого Димитрия, начал при помощи своих друзей сеять новые вести, баламутить Москву, надеясь, что и вовсе не допустят нового царя въехать в столицу…
Но игра не удалась. И бояре, на поддержку которых надеялся вечный смутьян, слишком устали от безвластия, и народ слишком уверовал в Димитрия.
Уж в Тулу поскакали гонцы, передали новому царю о всех кознях Шуйского. И едва въехал Димитрий в свой дворец, как ему были представлены письменные доказательства заговора, затеянного князем Василием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37