Вас примут за сумасшедшего! Останьтесь здесь и спокойно изложите все ваши обвинения против этого человека, которого вы хотите поймать, на бумаге. Ничего нет проще, как переслать этот документ куда следует. И если мы имеем дело с преступлением, как вы говорите, все это разъяснится очень быстро.— Понял, — твердо сказал Иван, — прошу выдать мне бумагу, чернила и Евангелие.— Вот и славно! — воскликнул покладистый Стравинский, — Прасковья Васильевна, выдайте, пожалуйста, товарищу Попову бумагу, коротенький карандаш и Евангелие.— Евангелия у нас нет в библиотеке, — сконфуженно ответила Прасковья Васильевна.— Напрасно нет, — сказал Стравинский, — нет, нет, а вот, видите, понадобилось. Велите немедленно купить у букинистов.Тут Стравинский поднялся и обратился к Ивану:— Попробуйте составить ваше заявление, но не напрягайте мозг. Если не выйдет сегодня, не беда. Выйдет завтра. Поймать всегда успеете, уверяю вас. Возьмите тепловатую ванну. Если станет скучно, позвоните немедленно: придет к вам ординатор, вы с ним поговорите. Вообще, располагайтесь поудобнее, — задушевно прибавил Стравинский и сейчас же вышел, а следом за ним вышла и вся его свита. ВЕСТИ ИЗ ВЛАДИКАВКАЗА В это время в кабинете дирекции Кабаре сидели и, как обычно, занимались делами двое ближайших помощников Степы Лиходеева — финансовый директор Римский и администратор Варенуха.День тек нормально. Римский сидел за письменным столом и, раздраженно глядя сквозь очки, читал и подписывал какие-то бумаги, а Варенуха то отвечал на бесчисленные телефонные звонки, присаживаясь в мягкое кресло под стареньким, запыленным макетом, то беседовал с посетителями, то и дело открывавшими дверь в кабинет. Среди них побывали: бухгалтер с ведомостью, дирижер в грязном воротничке. С этим дирижером Римский, отличавшийся странной манерой никому и никогда не выдавать денег, поругался из-за какой-то кожи на барабане и сказал:— Пусть они собственную кожу натягивают на барабан! Нету в смете!Оскорбленный дирижер ушел, ворча что-то о том, что так он не может работать.В то время как Римский оскорблял дирижера, Варенуха непрерывно лгал и хамил по телефону, отвечая бесчисленным лицам.— Все продано! Нет-с, не могу! Не могу! — говорил Варенуха, приставив руку корабликом ко рту.Но телефон трещал вновь, и вновь Варенуха кричал неприятным гусиным голосом:— Да!Приходил какой-то лысый униженный человек и принес скетч. Приходила какая-то накрашенная актриса просить контрамарку — ей отказали.До часу дня все шло благополучно, но в час Римский стал злиться и нервничать из-за Степы. Тот обещал, что придет немедленно, а, между тем, его не было. А у Римского на столе накопилась большая пачка бумаг, требовавших немедленно Степиной подписи.Варенуха через каждые пять минут звонил по телефону на квартиру к Степе, которая, кстати сказать, находилась в двух шагах от Кабаре.— Безобразие! — ворчал Римский каждый раз, как Варенуха, кладя трубку, говорил:— Не отвечают. Значит, вышел.Так продолжалось до двух часов дня, и в два часа Римский совершенно остервенился... И в два же часа дверь в кабинет отворилась и вошла женщина в форменной куртке, в тапочках, в юбке, в мужской фуражке, вынула из маленькой сумки на поясе конвертик и сказала:— Где тут Кабаре? Распишитесь, «молния».Варенуха черкнул какую-то закорючку в тетради у женщины и, когда та вышла, вскрыл конвертик. Прочитав написанное, он сказал: «Гм!..» — поднял брови и дал телеграмму Римскому.В телеграмме было напечатано следующее: «Владикавказа Москву Кабаре Молнируйте Владикавказ помощнику начальника Масловскому точно ли субъект ночной сорочке брюках блондин носках без сапог признаками психоза явившийся сегодня отделение Владикавказа директор Кабаре Лиходеев Масловский».— Здорово! — сказал Римский, дернув щекой.— Лжедимитрий! — сказал Варенуха и тут же, взяв трубку, сказал в нее следующее: — Дайте телеграф. «Молния». «Владикавказ Помощнику начальника Масловскому Лиходеев Москве Финдиректор Римский».Независимо от сообщения о владикавказском самозванце принялись разыскивать Степу. Квартира его упорно не отвечала.Варенуха начал звонить совершенно наобум и зря в разные учреждения. Но конечно, нигде Степы не нашел.— Уж не попал ли он, как Берлиоз, под трамвай? — сказал Варенуха.— А хорошо бы было, — сквозь зубы, чуть слышно буркнул Римский.Тут принесли колоссальных размеров, ярко расписанную афишу, на которой крупными красными буквами стояло: ВОЛАНД, а ниже черными поменьше: «Сеансы белой магии с полным их разоблачением».На круглом лице Варенухи выразилось удовольствие, но он не успел как следует полюбоваться афишей, как в дверь вошла та самая женщина, которая принесла первую «молнию», и вручила Варенухе новый конвертик.Варенуха прочитал «молнию» и свистнул. В «молнии» стояло следующее:«Умоляю молнируйте Масловскому что я действительно Лиходеев брошенный Воландом Владикавказ Примите меры наблюдения Воландом Лиходеев».В течение минуты Римский и Варенуха молча, касаясь друг друга лбами, перечитывали телеграмму.— Да ты же с ним в двенадцать часов разговаривал по телефону? — наконец с недоумением сказал Варенуха.— Да смешно говорить! — воскликнул Римский, — разговаривал не разговаривал!.. Да не может он быть во Владикавказе! Это смешно!..— Он пьян, — сказал Варенуха.— Кто пьян? — спросил Римский.И дико уставились глазами друг на друга.Женщина, которая принесла «молнию», вдруг рассердилась.— Граждане! Расписывайтесь, а потом уж митинги устраивайте!— Телеграмма-то из Владикавказа? — спросил у женщины Римский.— Ничего я не знаю, не мое дело, — ответила женщина и удалилась, ворча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22