И вспыхнул огонь!
Пламя побежало по спицам огромного двадцатиметрового байка, сооруженного в центре поляны, охватило колеса, превратив их в пару огненных кругов, добралось до рамы и разлетелось по рулю, запалив сотни фейерверков!
Запрокинув голову, гитарист задумался, еще мгновение дал продержаться в воздухе нескольким размеренным гитарным перезвонам, внимательно оглядел толпу и…
ВЗОРВАЛ МИР!
Он обрушил на байкеров свалку лязгающих, рвущихся на части звуков! Высочайшую гору преследующих друг друга нот, с грохотом рассыпавшуюся, раскатившуюся круглыми булыжниками! Он пригоршнями разбрасывал тяжелые бесовские аккорды, бесцеремонно метя в самую душу. Сами собой тряслись руки и подергивались ноги, словно ногти на пальцах чесались изнутри, вызывая нестерпимый зуд. И не было на земле в этот миг никого, кто не слышал бы богохульные призывы, дьявольские стоны, крики горя и очумелой радости, выпаливаемые на бешеной скорости из мелькающих в его руках миллионов гитар!
Ты здесь, Князь Тьмы!
Гитара взвизгнула полчищами кошек, чьи хвосты разом угодили под переднее колесо армии чопперов. Сиреневые огоньки пробегали по струнам, электризуя воздух далеко вокруг и поднимая на огромную высоту настроение демонического упоения.
Поблекшие созвездия опустились ниже, а в приоткрывшихся со скрипом воротах царства теней возникли искалеченные силуэты потерянных друзей. Они тоже пришли сюда, на нейтральную территорию Ада и Рая.
Полыхающее пламя добралось до луны. Огонь лизал ее выщербленные временем бока, не в состоянии согреть настолько, чтобы она задержалась еще на минуту, на полминуты. Вбирая в себя жертвенный огонь, луна бледнела и таяла, прощаясь со своими верными друзьями, поклонниками и рабами – каждый волен примерить то название, которое любит.
– Кей, я хочу ребенка. – Дженни вынырнула из темноты и сейчас стоит рядом, вперив невидящий взгляд в пылающий байк. – Я хочу детей. От тебя.
Сговорились они все, что ли? И эта туда же… Значит, не за горами лихие времена, коль бабам так приспичило рожать. Значит, прав Трибунал, сказавший Кею: «Стае нужно хорошее, многочисленное потомство. Иначе нас порвут зубы дракона. Надо поддерживать среду обитания. Нашу Стаю. Иначе мы вымрем еще в Городе, не успев добраться до Леса».
– Мы бы вместе жили в Стае, – снова Дженни.
– Я не один. Посмотри на нее.
Дженни помолчала, прежде чем отчетливо произнести:
– Там никого нет. Я никого не вижу. Тебе кажется, что она есть.
Кей оглянулся и увидел привалившуюся спиной к ХаДэ сонную Кока-Лолу, беззвучно напевающую и раскачивающуюся в такт только ей слышной песенке. Кей недовольно повернулся к Дженни. Что за шутки?
Дженни исчезла. Словно улетела вверх вместе с искрами догорающего байка.
Проклятая трава! Голова с резьбы слетает.
Огненный байк осыпался на глазах и уже не горел, а тлел, обретая вид костра, очень большого костра, вокруг которого кружилось, тряслось, исступленно заходилось в сумасшедшем танце безумное байкерское племя!
Грустный человек на сцене последний раз прикоснулся к струнам, и над умолкшей толпой потянулся тот же самый протяжный долгий звук, постепенно затухающий и теряющий чистоту, превращаясь в грязные полосы слез на счастливых лицах байкеров…
Утро.
Опустошенность.
Жажда.
Великая сушь в горле.
Вместо крови в многопудовом теле байкера – расплавленный металл.
Желание остыть, обратиться в камень у дороги и навсегда врасти в пыльную обочину.
Сил нет уехать. Но придется. Город манит.
Встретимся через год, братья!
Праздник окончен, но Стая не спешит возвращаться в Город. Бешеные выгрузили из фургона 50-сильные кроссовые байки. Харлеи отправятся отдыхать в Нору, а кроссовики, предназначенные для езды по кочкам и оврагам, понесут байкеров и вцепившихся в их бока девчонок прочь от расползающейся толпы, за много-много километров, туда, где Лес.
Путь не близкий. Бешеные мчались без остановок, как выпущенный из ружья заряд волчьей картечи, стремительно проскакивая прилепившиеся к шоссе, словно жевательная резинка, редкие поселки, вспугивая сонно дремлющих на обочинах коров и заставляя не в меру любознательных гусей в страхе разлетаться, вспоминая, что они пернатые.
Грозный шум моторов вытряхивал неповоротливых обитателей из деревянных домиков. Из-под прислоненных к глазам ладоней земледельцы долго смотрели на облако пыли. Так ничего и не поняв, они возвращались в дома, к чаю и разговору о погоде, которая в этом году хуже, чем в прошлом, а в будущем году еще неизвестно какая будет, но бог милостив.
Лес густел. Сосны да ели вытеснили березки, лесная темень сдавила дорогу, на глазах сузившуюся и резво петлявшую между холмами. Металлические мосты сменились шаткими деревянными, провисшими над медленными речушками с заросшими берегами. Да и мосты становились все хуже, часто приходилось притормаживать, и байки проезжали по одному, огибая зияющие дыры. Деревни попадались реже. Людей и домашней живности не видно, зато дорогу не раз перебегали шустрые зайцы и стелющиеся по земле рыжие лисицы. Спрятавшись в кустарнике, зверье с изумлением наблюдало за байкерами. Давно никто не тревожил лесных обитателей.
Дорога все более ухабистая и запущенная. По обе стороны редкими гнилыми зубами торчали покосившиеся столбы, без малейшего намека на провода, с белеющими в высоте разбитыми катушками изоляторов. Путешественнику со слабыми нервами могло показаться, что хищные птицы затащили ввысь обглоданные кости или неведомое племя язычников учредило «дорогу смерти», насаживая отрубленные черепушки врагов на удобно расположенные колья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117