— Я не очень много путешествовала, — неохотно признаюсь я.— Надо, девочка моя дорогая! Надо расширять свой кругозор. Узнавать жизнь по настоящим людям. Одна из самых близких моих подруг на земном шаре — крестьянка из Боливии. Мы вместе толкли маис в льяносах.— Ого…Часы на каминной полке напоминают, что уже половина первого, и я спохватываюсь, что мы так и не сдвинулись с места.— Так о чем я… У вас были какие-нибудь идеи насчет наряда на свадьбу?— Что-нибудь теплое и красочное, — объявляет Кэролайн и тянет из шкафа красно-желтое пончо.— Гм… Не уверена, что это будет к месту… — Я раздвигаю ряды жакетов и платьев и замечаю шелковую ткань абрикосового цвета. — О! Как красиво! — Вытаскиваю наряд — и не верю своим глазам. Баленсиага!— Дорожный костюм, — мечтательным тоном произносит Кэролайн. — Мы поехали восточным экспрессом в Венецию, а потом обследовали пещеры Постойна Знаменитые пещеры в Словении, одни из самых глубоких в мире

. Знаете эти места?— Вы должны надеть это! — От возбуждения у меня срывается голос. — Вы будете такая эффектная! И это так романтично — облачиться в свой дорожный костюм.— Пожалуй, это будет занятно. — Кэролайн прикладывает к себе костюм, и от вида ее красных, задубелых рук меня, как всегда, пробирает дрожь. — Все еще впору, да? Еще где-то здесь должна быть шляпа… — Она откладывает костюм и шарит в шкафу.— Вы, наверное, очень рады за Сьюзи, — говорю я, разглядывая эмалевое зеркальце.— Таркин замечательный мальчик. — Обернувшись, Кэролайн постукивает пальцем по своему носу-клюву. — И очень хорошо оснащенный.Действительно, Таркин числится пятнадцатым, иди что-то около того, из самых богатых людей в стране. Но удивительно, что это отметила мать Сьюзи.— Ну да… — бормочу я. — Хотя я не думаю, что Сьюзи нуждается в деньгах…— Я не о деньгах. — Кэролайн многозначительно улыбается — и до меня наконец доходит.— Ой! — Кажется, я отчаянно краснею. — Точно. Понятно.— У Клиф-Стюартов все мужчины такие. Они этим славятся. Ни единого развода в роду, — прибавляет Кэролайн, водружая на голову зеленую фетровую шляпу.Ничего себе. Теперь я взгляну на Таркина совсем иными глазами.
Некоторое время уходит на то, чтобы отговорить Кэролайн от зеленой фетровой шляпы в пользу элегантной черной. Когда же я иду по коридору обратно в комнату Сьюзи, из холла внизу доносятся знакомые голоса.— Это всем известно. Ящур был вызван почтовыми голубями.— Голубями? Ты хочешь сказать, что эпидемия, опустошившая скотные дворы по всей Европе, была вызвана несколькими безвредными пичугами?— Безвредными? Грэхем, это же паразиты!Мама с папой! Я кидаюсь к перилам. Вот они, стоят у очага! Папа в своем обычном костюме, с цилиндром под мышкой, и мама в темно-синем жакете, цветастой юбке и ярко-красных туфлях, не совсем совпадающих по оттенку с красной шляпой.— Мама?— Бекки!— Мама! Папа! — Я сбегаю по ступенькам и заключаю их в объятия, вдыхая знакомые запахи талька «Ярдли» и одеколона «Твид».Поездка становится все более волнующей. Я не виделась с родителями с тех пор, как они навещали меня в Нью-Йорке четыре месяца назад. Да и тогда они задержались всего на три дня, прежде чем отправиться во Флориду.— Мам, ты выглядишь потрясающе! Ты что-то сделала с волосами?— Морин их немного высветлила. — У мамы польщенный вид. — И я заскочила к Дженис, соседке, чтобы она меня накрасила. Знаешь, она ведь закончила профессиональные курсы макияжа. Она настоящий специалист!— Я… заметила… — слабым голосом произношу я, глядя на устрашающие полосы румян и маскировочного карандаша на маминых щеках. Может, удастся их стереть как бы ненароком.— А Люк здесь? — Мама озирается, точно белка, высматривающая орех.— Где-то тут, — говорю я и замечаю, как родители обмениваются взглядами.— Тут, значит? — У мамы вырывается нервный смешок. — Вы, конечно, прилетели на одном самолете?— Мам, не беспокойся. Он здесь. Правда.По маминому лицу не скажешь, что она безоговорочно мне поверила, но не стоит ее за это винить. Дело в том, что на последней свадьбе, куда мы были приглашены, произошла маленькая неприятность. Люк не появился, и я была в таком отчаянии, что прибегла к… гм…Ладно. Это была просто маленькая невинная хитрость. Он ведь действительно мог быть там — болтаться где-нибудь поблизости. Если бы не тот дурацкий групповой снимок, никто бы ничего и не узнал.— Миссис Блумвуд! Здравствуйте! Это Люк. Господи, спасибо тебе.— Люк! — Мама, у которой явно гора свалилась с плеч, заливается пронзительным смехом. — Вы здесь! Грэхем, он здесь!— Конечно, здесь! — Папа выразительно закатывает глаза. — А где, по-твоему, ему быть? На Луне?— Как поживаете, миссис Блумвуд? — с улыбкой спрашивает Люк, целуя маму в щеку.— Люк, вы должны называть меня Джейн. Я же вас просила.Мама вся розовая от счастья. Она цепляется за руку Люка так, словно боится, как бы он не улетучился в облачке дыма. Люк чуть заметно улыбается мне, и я смеюсь в ответ. Так долго ждала я этого дня — и вот он наконец настал. Это как Рождество. Даже лучше, чем Рождество. Через распахнутые двери я вижу, как по заснеженной дорожке тянутся гости в костюмах и в стильных головных уборах. Издали доносится перезвон церковных колоколов,— А где румяная невеста? — спрашивает папа.— Я здесь! — раздается голос Сьюзи.Мы разом вскидываем головы. Сьюзи плавно спускается по ступеням, держа в руках букет из роз и веточек плюща.— Сьюзи! — Мама зажимает рот рукой. — Какое платье! Ох… Бекки! Ты должна посмотреть… — Она оборачивается ко мне — и только тут она замечает мой собственный наряд. — Бекки… Ты ведь замерзнешь!— Не замерзну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16