Я же, развернувшись, нанес несколько сильнейших ударов кулаками по его голове. Бил сверху вниз, словно кувалдами по наковальне. Не знаю, попал ли я в его затылок, но в любом случае черепная коробка моего противника вряд ли выдержала такое потрясение.
Все же он здорово долбанул меня, потому что дальнейшее я помню лишь урывками. Помню, как бежал, видя все перед собой словно в тумане. Помню, как набросился еще на нескольких “опытных”. Эти чернокостюмники оказались сообразительнее своих приятелей и, едва я переломал кости хорошим броском одному из них и выбил в прыжке ударом ноги зубы другому, разбежались кто куда. Чувство самосохранения оказалось у них сильнее привязанности к своему бригадиру.
Чего не скажешь об оставшихся троих “опытных”, подбежавших к гидравлическому отбойнику, в котором засел Ней. Эти стояли горой за своего главаря и отступать не намеревались. Полные сил, вооруженные кирками, эти трое надеялись наконец-то одолеть меня.
Мои же силы были на исходе. От полученных ударов, от большой потери крови я начал сдавать. Силы таяли с каждой секундой, и последние метры до отбойника я едва добежал. Казалось, сил у меня осталось ровно столько, чтобы сделать последний вздох и умереть. Но умирать я не собирался. Сначала Ней, а потом уж я. Сначала Ней, а потом посмотрим. Сделав последнее, чудовищное усилие, я наконец приблизился к машине, в которой укрылся бригадир “опытных”.
Несмотря на потерю сил, я добрался бы до спрятавшегося, словно улитка в своей раковине, Нея. Но эти трое. Троих вооруженных кирками сейчас для меня было слишком много.
Острый наконечник кирки просвистел в нескольких миллиметрах от моего лица, и единственное, что я смог сделать, – это ударом левой руки по бицепсу “опытного” выбить из его рук оружие. Добивать чернокостюмника сил у меня уже не было. “Опытный” отскочил в сторону с искаженным от боли лицом и обвисшей, словно плеть, рукой.
С трудом увернувшись от почти одновременно ударивших меня кирками других чернокостюмников, я перекатился и, опершись о корпус отбойника, встал.
Мне повезло – кирки “опытных” застряли в обшивке машины. Застряли так, что их невозможно было извлечь. Иначе бы мне пришлось туго. Наверняка бы пришлось туго.
Я пополз по обшивке отбойника, стремясь к кабине водителя. К кабине, где из-за толстого, небьющегося стекла испуганно пялился на меня бригадир “опытных”.
Сильный удар киркой по правой ноге едва не сбил меня с машины, но я удержался и даже, перевернувшись на спину, левой ногой смог выбить челюсть ранившему меня чернокостюмнику. В этот момент я почувствовал, что падаю, но все же, непонятно каким образом уцепившись за стрелу отбойника, удержался.
Ней включил гидропривод отбойника и попробовал стрелой сбить меня на землю. Но меня уже нельзя было остановить. Это уже не смог бы сделать никто.
Во всем мире ничто в этот момент не могло остановить меня.
Я увидел залитые страхом глаза Нея, его побелевший трясущийся рот и изо всей силы, на которую еще был способен, ударил в сверхпрочное стекло кабины. Стекло тысячью сверкающих брызг рассыпалось, и я одним движением, схватившись руками за волосы бригадира “опытных”, выкинул его вон из кабины.
Сделанное на миг вернуло мне силы, и я спрыгнул на землю вслед за выброшенным мною главарем “опытных”. Едва не потерял сознание от резкой боли в ноге, но все же устоял. Сжав зубы, за шкирку поднял с земли Нея и пинком здоровой ноги отбросил его от машины.
Едва Ней, очухавшись, встал, я тут же сильным ударом ноги продолжил его движение вперед. Я старался бить мощно, но в то же время так, чтобы бригадир “опытных” все время был в сознании, чтобы видел, куда я направляю его движение. И чтобы от этого его и так уже ставшие оловянными глаза вообще вылезли из орбит.
Я гнал главаря чернокостюмников по плато, словно мяч по футбольному полю. Гнал к краю плато. Не знаю, сколько раз я сильным ударом направлял путь Нея к обрыву. Пять раз, десять. Наконец мы добрались до края плато. Ней стоял, весь ободранный, в изорванном, ставшем серым от пыли костюме, и со страхом смотрел на меня.
– Даю тебе шанс, – сказал я, тяжело дыша, – я не буду бить тебя ломом, как ты меня, я просто сброшу тебя вниз. И если ты выживешь, уйдешь от грызоловов – то ты достоин жить. Если нет – то не обессудь.
Ней хотел что-то сказать, как-то оправдаться, быть может, уговорами спасти свою шкуру, но я не дал ему такой возможности. Стремительным круговым ударом ноги я сбросил бригадира “опытных” вниз.
Даже не взглянув туда, на дно оврага, несколько секунд постоял вслушиваясь. Услышав звук катящегося по склону тела, глухой удар и сразу же после этого радостное повизгивание грызоловов, я отвернулся от края обрыва.
Наверное, все же я поступил неразумно. Не надо было мне связываться с этими “опытными”. Перетерпел бы унижения и сейчас спокойненько работал бы на благо господина Карнава, жил бы себе потихоньку жизнью раба. Может быть, долго жил, потому что мне не опасно излучение изорениумных руд. Как и любое другое жесткое излучение. Работал бы себе помаленьку, махал ломом, не высовывался и, состарившись, умер бы спустя долгие годы верным рабом экс-герцога.
Но этого не произошло. Не случилось так – потому что я не раб. Потому что я гражданин Галактической Федерации. Потому что я родился свободным человеком, им и умру.
От подвесного моста ко мне бежали четверо охранников. В активированной, готовой к бою полуброне “Правопорядок”. С взведенными, снятыми с предохранителей автоматами Крамера. С явным намерением убить меня. Выражения лиц надзирателей не оставляли мне шансов выжить в этой передряге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105