– Я слышал, что он как будто уехал, – ответил археолог по имени Монтэгю из университета Дьюка. Лицо его из-за многих лет, проведенных на солнце и морском воздухе Соломоновых островов, было покрыто бронзовым загаром, словно у заядлого серфингиста.
При этих словах Беверли застыла от ужаса с куском свинины и долькой ананаса на вилке. Вирджиния бросила в ее сторону многозначительный взгляд.
– До меня доходили слухи, – заметил маленький, щеголеватый, хитроватого вида историк из Гарварда, ходивший без беджа, – что какие-то дамы из участниц конференции изрезали его на куски морскими раковинами, острыми, как лезвия бритв.
– А потом сварили его, – добавила мадам Роудз, почетный профессор Калифорнийского университета, розовощекая старушка в цветастом кафтане, очень похожая на Маргарет Мид .
– А кстати, чем нас тут кормят? – сказал Монтэгю, взяв кусочек чего-то со стола.
Все рассмеялись, кроме Беверли.
– Ммммпф, – провозгласил костлявый недавний диссертант из Беркли, очень бледный молодой человек в джинсах и майке, запихнувший в рот сразу невероятное количество креветок с ананасами.
На его бедже значилось просто «Джеймс». Все повернулись в его сторону и увидели, что он многозначительно качает головой. Все стали терпеливо ждать, пока он кончит жевать.
– Я видел его сегодня утром, – сказал Джеймс, наконец проглотив своих креветок. – На улице. Вы никогда не догадаетесь, во что он был одет.
– И во что же? – спросила Вирджиния.
– На нем была воинская каска? – предположила почетный профессор.
– Пуленепробиваемый жилет? – спросил хитроватый историк.
– Ожерелье из человеческих ушей? – предложила свой вариант Беверли.
Все замолчали, обратив свои взоры на Беверли. Джеймс, изможденный диссертант, отрицательно покачал головой.
– У-у, – произнес он, его рот снова был набит. – Панталоны.
– Панталоны? – провозгласил хором весь стол. Диссертант проглотил очередную порцию угощения.
– Ну или как вы там называете короткие брюки с гольфами?
– Он не сказал, куда идет? – спросила Вирджиния.
– Как будто я с ним разговаривал!… – возмутился Джеймс. – Вы не будете есть свои креветки?
Вирджиния смиренно пододвинула нетронутую порцию диссертанту.
– Виктор не уедет, – заверил всех гарвардский историк. – Ведь его доклад стоит в программе конференции. Все демоны преисподней не смогут удержать его от выступления перед представительной аудиторией.
Он улыбнулся присутствующим.
– По крайней мере я надеюсь, что не смогут. Ведь мне выпала почетная обязанность представлять его… – он бросил взгляд на часы, -…примерно через час. Не хотелось бы чувствовать себя неловко перед большой аудиторией из-за его отсутствия.
Беверли взглянула на историка, и ее глаза сверкнули лихорадочным блеском.
– Вы думаете, кто-то придет его слушать? – спросила Вирджиния.
– Ну конечно, придут, мой дорогой, придут, – убежденно воскликнула профессор Роудз и громко расхохоталась, так что красные бутоны на ее кофте пришли в движение.
Смеялся и профессор Монтэгю, кожа вокруг его глаз собралась в широкий веер плотных морщинок.
– Ммммфф, – согласился молодой диссертант, давясь очередной порцией экзотического угощения.
Почетная профессорша повернулась к Вирджинии с видом тетушки, наставляющей любимого племянника.
– Молодой человек, – сказала она, – все женщины на этой конференции, а также очень многие мужчины совсем не прочь вонзить зубы в упомянутого Виктора Карсвелла.
– Да, должен признать, – добавил историк, – что у Виктора вряд ли за последние годы появилось много друзей.
– А после его вчерашних заявлений на открытии конференции, – воскликнула Роудз, покачав головой, – их стало еще меньше. «Цивилизованный»! Как же!
Монтэгю поднял два пальца, изобразив ножницы.
– Чик-чик, – сказал он.
Диссертант, уже поддевший было на вилку кусок мяса с ананасом, передумал, положил его обратно и решил заняться рисом.
– Однако я в довольно сложном положении, – сказал историк. – Двое из троих выступающих на моей секции отказались от своих выступлений.
– Вот как?! – воскликнула Роудз. – Кто же?
– Мэри и Эллен, – ответил историк, употреблением имен виднейших специалистов в области гендерных исследований демонстрируя свое предельно близкое знакомство с ними. – Они заявили, что хотят вместо этого посетить внеплановое заседание, посвященное плакату конференции. Но, как мне кажется, они просто не хотят присутствовать на одной секции с Виктором, особенно после вчерашнего происшествия.
Вирджиния почувствовала, как кто-то коснулся ее голени носком туфли. Она убрала ногу.
– Виктор Карсвелл будет говорить о феминистской теории, – провозгласила профессор Роудз, содрогнувшись под кафтаном. – От одной мысли страшно становится.
– Вот именно, – откликнулся Монтэгю, и глаза его сверкнули, – это все равно что слушать лекцию доктора Менгеле по гигиене полости рта.
Гарвардский историк сжал губы, чтобы не рассмеяться. – Думаю, Карсвелл доволен, – заметил Монтэгю, – у него не будет соперников.
– Отнюдь! – возразил историк. – Виктор получает особое наслаждение от… как бы лучше сказать?… От жестокой рукопашной схватки.
Кто-то снова и явно намеренно ударил Вирджинию по ноге. Она заметила, что Беверли многозначительно подняла брови и указывает головой в сторону историка.
– Я надеялся, – сказал историк, улыбаясь профессору Роудз, – что смогу соблазнить вас, моя дорогая, на участие в работе нашей секции.
– О нет, – ответила та и расхохоталась еще громче. – Я тоже не собираюсь участвовать в работе секции, в которой участвует Виктор Карсвелл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57