Высоко в небесах с полночного заката на полуденный заход проплывал величественно огромный остров. Совсем рядом с живыми и убитыми, с лошадями и разоренным кладбищем скользила по земле овальная темная тень, покрывавшая огромное пространство, перемещаясь по равнине в сторону леса. Напрягши взгляд, Сварог различил на краю яркие башенки, зеленую пену листвы, узнал казавшееся отсюда крохотным здание над самым обрывом - белое, с оранжевой многоярусной крышей. Чайный домик, один из многочисленных павильонов императорского дворца. Совсем недавно он пивал там чай.
Едва слышная музыка стихала, дворец, небесное видение, лениво уплывал к полуденному заходу, пока не скрылся за лесом окончательно. Сварог невольно дернулся вслед.
– Летают, гады… - то ли мечтательно, то ли порицающе прокомментировал боцман Блай, оглянулся на Сварога и осекся. - А вообще, красиво - порхай себе над облачками… Только в море лучше.
– И безопаснее, - сказал капитан Зо. - По крайней мере, сейчас нам даже в Море Мрака или у Диори было бы безопаснее, чем торчать здесь. Борн, лучше всего заняться прямо сейчас. Не стоит рисковать.
– Думаешь?
– Так надежнее.
Борн кивнул. Только сейчас Сварог обратил внимание, что штурман держит в руке отрубленную голову чернобородого, и с нее на траву еще тяжело падают алые капли. Сварога легонько замутило, и он поторопился отвести взгляд, сунул в рот сигарету. Капитан Зо, с интересом наблюдавший за ним, сказал без насмешки:
– Выход один, граф, - побыстрее вбить в голову одну нехитрую истину: всякий, кому вы по доброте душевной не выпустите кишки, тут же выпустит кишки вам. Честное слово, так все и обстоит.
– Я знаю, - сумрачно сказал Сварог.
– Вот и прекрасно. Пойдемте.
По высокой траве они направились в сторону храма. Молчали. Если издали сооружение казалось более-менее целым, то вблизи стали видны и черный росчерк огромной трещины, пересекавшей стену по диагонали, и проросшие сквозь кладку деревца, и обвалившаяся местами крыша. Одна створа рассохшихся высоких дверей чудом висела на ржавой петле, другая отсутствовала вовсе. Вокруг беспардонно разросся бурьян. Храм глядел на непрошеных гостей бездонным провалом входа, похожим на раскрытый беззубый рот агонизирующей старухи. Сварогу стало не по себе, но виду он не подал.
Вместе с остальными поднялся по развалившимся ступеням крыльца, зашел внутрь.
Там было неожиданно прохладно, свежий воздух приятно овевал разгоряченное скоротечным боем тело. Звуки шагов, даже приглушенные слоем пыли, гулко разносились по большому сводчатому залу.
Оказалось, в храме и в самом деле прятали седьмую лошадь. Внутри царило полное запустение - да еще лошадь внесла свой вклад. Если когда-то здесь и был надлежащий инвентарь, его давно растащили. Остались четыре голые стены, пол с толстым слоем вековой пыли да каменный постамент посередине.
– Чей это храм? - спросил Сварог.
– Пожалуй, лучше употребить слово «капище», - сказал капитан. - Не было в Ямурлаке храмов, одни капища… - Он кивнул Борну на постамент: - Вполне подойдет, а? Ягмар был демон крайне пакостный, но ввиду отсутствия почитателей покинул этот мир много веков назад. Или, по другим легендам, надежно где-то заточен предками-умельцами. В любом случае обижаться на нас некому. Давай, Борн.
Борн положил голову щекой на постамент, поставил рядом свой мешок и принялся в нем копаться, глубоко запустив руки. Кровь все еще сочилась на фиолетовый ноздреватый камень, и Сварог отвернулся, рассматривая стены в тщетных попытках углядеть какие-нибудь фрески или резьбу.
Опять не к месту вспомнилась Голова Сержанта, чтоб ей…
Если когда фрески и имели место, то время трудолюбиво стерло их без остатка. Камень, камень, камень - ничего, кроме камня, лишайников и пыли. В длинные окна сочится слабый серый свет (хотя снаружи солнечный день в разгаре), окрашивая зал в унылые, словно бы выцветшие тона. И только Доран-ан-Тег на боку Сварога горел по-прежнему яркими, живыми красками - штрих жизни на этом полотне запустения.
Все матросы остались снаружи, в капище были только он, Борн и Блай.
Так ничего и не усмотрев на стенах, Сварог обернулся к постаменту.
Голова уже стояла в глубоком металлическом блюде, вроде бы бронзовом, и Борн подливал в него из разноцветных бутылочек разноцветные жидкости.
Смешиваясь, они чуть дымились и постепенно превратились в темно-синее подрагивающее желе, искрившееся тусклыми желтыми искорками. Небрежно бросив опустевшие бутылочки на пол (они не разбились, беззвучно увязнув в толстом слое серой пыли), Борн принялся всаживать в желе на равном расстоянии друг от друга серебряные булавки с головками из черного камня в виде трехгранных пирамидок. Вскоре булавки замкнули голову сплошным кольцом. Борн отступил на шаг:
– Готово.
Все, замерев, напряженно уставились на блюдо.
Штурман произнес длинное заклинание, состоящее, казалось, из одних шипящих, и тихим, напрочь лишенным интонационной окраски голосом сказал:
– Мэтр Гарпаг, именем Последних Хранителей Хрустального Ключа и властью, данной мне Гребахой Чучиным - Одним в Двух Лицах, я вызываю вас из тех мест, где нынче пребывает ваша душа. Явитесь немедля в ту часть своего организма, что сейчас находится в Рубиновом Кольце, и подчинитесь.
Несколько тошнотворно долгих мгновений ничего не происходило.
Внезапно веки отрубленной головы дрогнули, она медленно открыла глаза, рот задергался, словно бы хватая воздух конвульсивными глотками. Сварог невольно шарахнулся, но остальные стояли спокойно. Медленно оглядев всех стеклянными глазами, мертвец сказал неприятным, шуршащим голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67