Теперь к метафизическим последствиям ночных кошмаров добавилась вполне реальная шишка на макушке, которая давала знать о себе тупой болью. «Интересно, чем меня приложили эти исторические маньяки? Может, булавой, или просто палкой?» Открыв глаза, Забубённый обнаружил, что лежит, уткнувшись лицом в сено, которое щекочет ему ноздри. А когда перекатился на спину, то окончательно утвердился в своих ощущениях: он находился в каком-то сарае. Сквозь щели в одряхлевшей крыше пробивалось яркое, неутреннее солнце.
Забубённый еще раз пошевелился и понял, что руки у него крепко связаны за спиной. Как ни странно, но рюкзачок был на месте. Поскольку в нем не хранилось ничего, кроме ножика и фонарика, то выглядел он вполне плоским и мог сойти за часть странной одежды, которой его новые знакомые так сильно заинтересовались. Вспомнив новых знакомых, которые, видно с перепою, расхаживали в одеждах древних русичей, Забубённый загрустил. Зачем они пристукнули его и приволокли сюда, вот вопрос? Лежишь так один в сарае со связанными руками, а вокруг тебя бегают какие-то шизики с копьями и еще неизвестно чего от тебя добиваются. Надо сматываться, да побыстрее.
Григорий снова перекатился на живот и встал на колени, благо ноги у него были не связаны. В этот момент дверь в сарай со скрипом отворилась и послышались тяжелые шаги, приглушенные земляным полом. Несколько человек вошли, позвякивая железом доспехов.
– Что, половчанин, помолиться решил своим степным богам? – раздался за спиной Забубённого зычный голос, заставивший Григория вздрогнуть.
Голова у механика болела, напоминая о недавнем происшествии, но способность ерничать уже к нему вернулась. А что еще оставалось в таком положении. Он, как смог, развернулся к вошедшим и привалился спиной к стене сарая.
– Извиняться пришли? – поинтересовался он.
Дружинники переглянулись, а потом дружно расхохотались. Отсмеявшись, один из них ответил:
– Да ты не робкого десятка, как я погляжу. А извиняться тебе придется, паря, если виноват окажешься. Вставай, воевода тебя ждет. Судить будет.
Забубённый вздрогнул. Уже и судить собираются, а потом наверняка распнут. Точно – маньяки на сходке. Сектанты. «Ну, ерничать, – решил Забубённый, – так до конца».
– А вы, мужики, с какой киностудии сбежали?
– Вставай, – не обращая внимания на реплику механика, сказал один из ратников, черноусый и чернобородый детина. – Воевода ждать не любит. Ответ держать будешь.
– Это за что же? – деланно удивился Забубённый, хотя и догадывался, за что с него хотят спросить. – За то, что в вашем лесу грибы без спроса собирал, что ли? Так я все верну на место.
– Не об том речь, – отмахнулся черноусый. Слегка нагнувшись, он схватил пленника за ворот камуфляжной куртки и одной рукой приподнял Забубённого, поставив на ноги. – Пойдем, непонятный человек.
И подтолкнул механика к низкой перекошенной дверке. Григорий нехотя подчинился.
Снаружи стояла отличная солнечная погода. Уже перевалило за полдень, судя по солнцу: часы свои Григорий потерял в драке с Никодимом. Сарай находился на отшибе селения, которое можно было окинуть одним взглядом, – пяток дворов с сараюшками. Около центрального двора толпилось сейчас десятка два человек, видно, его дожидались.
Забубённый, конечно, в деревнях бывал, но подобной убогости давно не видел. Не было здесь не то что электричества и асфальтированной дороги, но далее и стекол в домах. Пузыри какие-то натянуты, труб вовсе нету. Проходя под конвоем мимо одной избы, Григорий заметил валивший изо всех щелей дым и сначала подумал, что баня. Но тут открылась дверь, и на свет Божий показалась полнотелая хозяйка в закопченном сарафане с перемазанным сажей лицом. В руках она несла какое-то варево, из чего Забубённый заключил, что в этой «газовой камере» варили обед.
– Да, господа киношники, – проговорил вслух Григорий, – потратились вы на декорации. Натурально получилось.
– Шевелись, – беззлобно подбодрил сзади военный историк в одежде ратника.
Забубённый зашагал побыстрее, чтобы не получить очередной пинок или предупредительный укол мечом в спину. За плечами незаметной ношей болтался чудом сохранившийся импортный рюкзачок с фонариком внутри. Видно, помогла застежка, соединявшая лямки на груди.
На ходу механик продолжал обдумывать свое положение, внимательно приглядываясь к пейзажу. Странное дело, но все эти люди почему-то не казались ему нанятой массовкой. Неестественность поведения было легко распознать. А они двигались так, словно были натуральными.
«Да, – подумал механик, – зря я грибов нализался. Мерещится теперь всякое». Но если он не в руках маньяков, тогда где? Случайно стал героем какого-то суперинтерактивного шоу «Русь заповедная за стеклом»? Значит, здесь повсюду натыканы скрытые камеры, а за каждым его шагом сейчас наблюдает аудитория из миллионов придурков, лежащих на диванах и хряпающих чипсы кубометрами. Впрочем, версия про маньяков пока оставалась рабочей, и Григорий решил подождать с выводами. Поживем, если повезет, увидим.
Прошагав метров сто, Забубённый оказался во дворе самого большого из домов деревни, где толпился народ. Конвойные остановились позади, замкнув узкий двор в кольцо. По виду это был такой же сарай, как и остальные, только с резным крыльцом и забором из свежевыструганных кольев. Но по сравнению с соседними развалюхами, он казался просто чудом архитектуры.
На крыльце сидел воевода в броне. За его спиной и по бокам стояли ратники с мечами в ножнах. Остальные виднелись вместе с конями в поле. Рядом с воеводой обретался Никодим с расшибленным носом, а за его спиной пряталась длинноволосая селянка, из-за которой Забубённый и угодил в эту катавасию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15