наружки“? Да и стоит ли отрываться? Я понимал, как и где встречаться с источниками. Вести их в ресторан или еще куда-то… Ситуация для меня совершенно ясная. Для моих начальников – не особенно. Поэтому специально пригласили мня на это дело, чтоб учитывал все нюансы…»
Надо думать, Борис Игнатьевич все-таки не Зорге давал указания, как ему отрываться от «наружки» – Рихард к тому времени работал в Токио уже не два, а три года, – а посылаемым к нему курьерам. Но и проинструктировать курьера – тоже забота куратора. Дело вроде бы небольшое – донесения да указания возить – но и здесь один неправильный шаг может завалить всю сеть.
«У нас было впечатление, что люди, с которыми мы неоднократно встречались в течение длительного периода времени, были „профессиональными“ курьерами, – пишет Зорге. – Мы не знали ни их имен, ни положения, которое они занимали в Москве или за границей. Связь с ними осуществлялась по предварительной договоренности с Москвой. Место, время и условия встречи согласовывались по радио. Например, встреча в одном из ресторанов Гонконга была устроена следующим образом. Курьер, прибывший из Москвы, должен был войти в ресторан в три часа с минутами, достать из своего кармана толстую длинную сигару и держать ее в руках, не зажигая. Наш курьер (в данном случае я), увидев этот условный знак, должен был подойти к стойке ресторана, достать из кармана по форме сильно бросающуюся в глаза курительную трубку и безуспешно попытаться ее раскурить. После этого курьер из Москвы должен был зажечь свою сигару, а я в ответ – свою трубку. Затем московский курьер должен был покинуть ресторан, а я, также выйдя из ресторана, медленно идти за ним в один из парков, где находилось место нашей встречи. Он должен был начать со слов: „Привет! Я – Катчер“, – а я произнести в ответ: „Привет! Я – Густав“. После этого все должно было развиваться по плану».
Естественно, ни тот, ни другой никоим образом не должны привлекать к себе внимание, а все подробности встречи должны быть выверены до мелочей. Вот какой казус произошел во Франции с резидентом Разведупра Гуревичем («Кент»). «По приезде в Париж я остановился в гостинице „Сейтан“, и на другой день должен был зайти в кафе „Дюспо“, находящееся на Криши, для встречи со связником Разведупра. При этом было обусловлено, что при входе в кафе я займу место за заранее определенным столиком, закажу чай, немедленно расплачусь за него и буду читать французскую газету. Связник должен был точно так же находиться в кафе, сидеть за столом, имея на столе французский журнал. Здесь мы должны были друг друга только видеть, сами же встречи должны были произойти немедленно по выходу из кафе, около дома № 120 или 140 по Криши.
Прибыв по указанному адресу, я не нашел кафе с названием „Дюспо“. В этом доме находилась закусочная, рассчитанная на обслуживание шоферов конечной автобусной остановки, под названием „Терминюс“. При входе в закусочную я увидел, что там имеется всего 1–2 стола, за которыми посетители обычно играли в карты. Посетители же в основном заказывали вино и горячее кофе, как это принято в закусочных во Франции. То, что я занял место за столом и заказал чай, вызвало смех у официанта, и мне было предложено кофе, говоря, что чаем они вообще не торгуют. Я пробыл в кафе более получаса, однако связника Разведупра по данным мне приметам не встретил». И неудивительно. Хорошо что дело было во Франции. В Японии, например, привлекать к себе излишнее внимание было просто опасно.
За редкими исключениями, которые заранее предусматривались Центром, курьеры не говорили между собой о работе. Обменялись почтой, бросили пару общих фраз и разошлись, даже имени друг друга не спросив. Меньше знаешь, крепче спишь.
В разведке, как на минном поле, мелочей не бывает. Даже добраться из Москвы до Токио – дело непростое. Вот как ехал в Токио в 1935 году Макс Клаузен. Из Ленинграда он отправился в Хельсинки, оттуда – самолетом в Амстердам и, через Бельгию, в Париж. Там он поселился в гостинице, где прожил четыре дня. Уже расплатившись, но еще находясь в номере, он уничтожил свой паспорт и достал из тайника в чемодане другой, на фамилию Дительмана, с которым отправился в Вену, где встретился в курьером, вручившим ему документы на имя Клаузена, с которыми он отправился в Нью-Йорк. Там Макс получил еще один комплект документов, которые и понес в немецкое консульство, объяснив консулу, что он живет в Бостоне, прибыл туда из Гамбурга, а теперь собирается в Китай, и ему нужен новый паспорт. И, лишь получив подлинные немецкие документы, в которых не было и следа его истинного маршрута, Макс отправился в Токио.
Кстати, когда произносится слово «паспорт», на самом деле речь идет не только о паспорте. До 1933 года потребности советской разведки в документах обеспечивали нелегальные мастерские компартии Германии, так называемый «Пасс-аппарат», где работали лучшие в Европе мастера по изготовлению фальшивых документов. О том, как это делалось, рассказывает американец Д. Даллин в своей книге «Шпионаж по-советски».
Работа «Пасс-аппарата» была значительно более сложной, чем казалось на первый взгляд. Мало было безукоризненно изготовить паспорт. Нелегал должен быть снабжен полным комплектом документов, и в каждом из них нужно было учесть множество нюансов. О тонкостях этой работы рассказывает Ганс Рейнерс, бывший эксперт по паспортам и другим личным документам Коминтерна:
«Мы, конечно, имеем бланк германского паспорта и хотим заполнить его для господина Мюллера из Мюнхена. Но мы должны иметь в виду, что Мюллер в один прекрасный день может появиться в Мюнхене, и его документы будут тщательно проверены полицией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64