Священник не понял, но гадать не стал. Они как раз подошли к тому месту, где прежде стоял Клуб принцессы Тэкской. Теперь оно ничем не отличалось от других развалин по соседству – можно было подумать, что и этот дом пострадал от бомбежки в начале войны или от сравнительно недавнего артиллерийского обстрела. Каменные плиты крыльца лежали вкривь и вкось и вели в никуда. Рухнувшие колонны напоминали древнеримские развалины. Взрывом снесло почти половину боковой стены, ближе к скверу; вверх торчали искромсанные края. Греггин садик представлял собой груду каменных обломков, среди которых кое-где проглядывали одинокие цветы и растения редких видов. Белые и розовые плитки из бывшего вестибюля валялись в полном беспорядке и забвении, как будто прошла целая вечность, а с нижней части искромсанной боковой стены свисал еще более искромсанный клок коричневых обоев гостиной.Отец Джоанны стоял, сжимая в руках широкополую черную шляпу. Яблоки осенью, на чердаке, складывают рядами… Джон Дринкуотер. «Яблоки при луне» (перевод И. Комаровой).

– В сущности, тут смотреть не на что, – сказал он Николасу.– Вроде моей магнитофонной записи, – согласился Николас.– Да, ничего нет, все куда-то сгинуло.
* * *
Руди Битеш взял со стола у Николаса стопку тетрадок, полистал их и спросил:– Это не рукопись твоей книги, кстати сказать?При обычных обстоятельствах он не позволил бы себе подобной бесцеремонности, но сейчас Николас был у него в большом долгу: Руди разыскал Селину.– Возьми, если хочешь, – сказал Николас. И, не ведая, какой ему уготован конец, добавил: – Можешь оставить всю рукопись себе. Вдруг я когда-нибудь прославлюсь – ты на ней неплохо заработаешь.Руди улыбнулся. Тем не менее тетради он взял, сунул под мышку и сказал:– Ну, идем?Они обещали захватить Джейн и пойти втроем смотреть праздник у Букингемского дворца. По дороге Николас сказал:– Вообще-то я раздумал издавать эту книгу. Даже все машинописные экземпляры уничтожил.– Так. Я тащу всю эту чертову тяжесть, и вдруг ты такое говоришь. Что же я заработаю, если книга не выйдет?– Бери, раз дают. Мало ли что.Чутье обычно подсказывало Руди верное решение: он сохранил тетрадки и со временем был вознагражден.– А хочешь еще письмо от Чарлза Моргана? Он уверяет, что я гений, – сказал Николас.– Чему это ты радуешься, черт побери?– Да так, – сказал Николас. – Ну, берешь письмо или нет?– Какое письмо?– Вот, смотри.Николас достал из внутреннего кармана пиджака произведение Джейн, порядком замусоленное, точно фотография, с которой никогда не расстаешься.Руди бегло взглянул на листок.– Работа Джейн, – сказал он, возвращая письмо. – А все-таки чему ты радуешься? Ты видел Селину?– Да.– Ну и что она?– Закатила истерику. Вопила как ненормальная, не могла остановиться. Нервная реакция.– Я думаю, она тебя увидела и снова все вспомнила. Я же говорил – не суйся к ней.– Вопила как ненормальная.– Ты ее напугал.– Наверно.– Я говорил – не суйся. Все равно она тебе не пара. Кстати сказать, она живет с каким-то тенором из кабаре на Кларгес-стрит.Видел его?– Видел. Симпатичный парень. Они женаты.– Да, говорят, что женаты. Тебе нужна девушка самостоятельная. От этой толку не будет.– Ладно, ладно. Вообще, он очень извинялся, что она так разошлась. И я, конечно, тоже извинялся. И тогда она еще сильнее развопилась. По-моему, если бы мы с ним набили друг другу морду, ей было бы легче.– Значит, не настолько любишь – не стал драться с тенором.– Да он вполне приличный, этот тенор.– Ты слышал, как он поет?– Нет, конечно, чего не слышал, того не слышал.Джейн уже вполне оправилась после случившегося и вернулась к своему привычному состоянию удрученности, смешанной с надеждой; она снимала меблированную комнату на Кенсингтон-Черч-стрит. Она была уже одета и ждала их.Руди спросил:– А тебе не хочется закатить истерику при виде Николаса?– Нет, – ответила она, – но если он по-прежнему будет упираться и не даст Джорджу согласия на издание своей книги, вот тогда я устрою истерику. А то Джордж считает, что это я виновата. Я ведь рассказала ему про письмо Чарлза Моргана.– Ты берегись его, – сказал Руди. – От него у многих женщин истерика, кстати сказать. Сегодня он напугал Селину.– Она в прошлый раз сама меня напугала.– Так ты ее разыскал? – спросила Джейн.– Да, но она еще не пришла в себя от шока. Видимо, я невольно напомнил ей весь этот кошмар.– Это был сущий ад, – сказала Джейн.– Верно.– Почему он так любит Селину, кстати сказать? – спросил Руди. – Почему он не хочет найти себе самостоятельную женщину или француженку?
* * *
– Я звоню из Лондона, – поспешила сообщить Джейн.– Слышу. А кто говорит? – спросила Нэнси, дочь одного мидлендского священника и супруга другого мидлендского священника.– Это Джейн! У меня тут еще один вопрос про Николаса Фаррингдона, подумай быстренько. Как по-твоему, его уход в религию мог быть связан с пожаром в Клубе? Это очень важно! Я пишу о нем большую статью, я тебе говорила.– Даже не знаю… Мне хотелось бы верить, что он это сделал под влиянием Джоанны. Джоанна была такая религиозная, даром что не католичка.– Но влюблен-то он был не в Джоанну, а в Селину. После пожара он места себе на находил, пока не разыскал ее.– Ну, не знаю, вряд ли Селина могла обратить его в христианскую веру. Кто-кто, только не Селина.– Там у него в рукописи есть такая запись: прозрение зла может способствовать обращению точно так же, как прозрение добра.– У этих фанатиков ничего не поймешь. Джейн, уже пикает, сейчас разъединят! Я думаю, он был влюблен в нас во всех. Жаль его, беднягу.
* * *
Празднество по случаю победы над Японией в тот августовский вечер проходило так же бурно, как и майский праздник победы над Германией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36