Вернии предложили пройти в круглое помещение диаметром футов в двести и такое высокое, что оно скорее напоминало шахту, нежели зал. Хрустальные блоки стен переливались различными красками под лучами света, падающего через четыре огромных овальных окна купола. Через каждые пятнадцать футов стены опоясывали балконы, золотые решетки которых сверкали драгоценными камнями. С балконов овальные дверные проемы вели к помещениям других этажей. На балконах в креслах разместились несколько сот женщин и детей – очевидно, членов королевской фамилии. Пол представлял из себя огромное сплошное зеркало, так ясно и четко все отражавшее, что когда Верния посмотрела вниз, ей показалось, что она стоит над шахтой столь же глубокой, как и та, что возвышалась над нею.
Вернию провели на середину этого величественного зала, где розовая королевская подушка возлежала на высоте футов четырех от пола на диване, сделанном из единого куска хрусталя. На этой подушке, скрестив ноги, восседал чрезвычайно упитанный желтый человек, сплошь обвешанный ювелирными украшениями, за исключением розовой полоски ткани вокруг чресел. Золотом сверкали кольца, сплошными рядами унизавшие пальцы его рук и ног, браслеты, амулеты и ожерелья издавали тихий звон. Два огромных бриллианта оттягивали мочки его ушей чуть не до плеч, а в каждой широкой ноздре искрилось по большому рубину. Лишь столь же ярко сияющая лысина оставалась свободной от украшений.
Позади трона стояли два огромных стражника, опираясь на громадные двуручные скарбо, достигающие их подбородков. Позади них, возле кувшинов с песком, полукругом выстроились дворяне и придворные в лиловом облачении. По бокам трона стояли шесть девушек-рабынь. Две держали по золотой с драгоценными украшениями плевательнице, поднося их то слева, то справа, в зависимости от того, куда монарх желал сплюнуть. Остальные девушки поддерживали подносы с готовыми к употреблению расколотыми стручками керры и золотые чаши с ковой, температура которой поддерживалась лампами с ароматическими маслами, горевшими под кувшинами. Одна девушка, совсем еще подросток, с кипой розовых салфеток, время от времени утирала королевские подбородки, которых насчитывалось четыре, и передавала использованные тряпки слуге.
Тид Йет, оказавшись рядом с троном в сопровождении прекрасной пленницы, низко поклонился, вытянув правую руку ладонью вниз. Затем скромно застыл, ожидая, пока владыка заговорит.
Верния, однако, стояла совершенно прямо и презрительно посматривала на существо, восседающее на троне.
Ин Ин, рого Хьютсена, сплюнул в плевательницу, поднесенную девушкой справа, позволил вытереть себе подбородок и устремил взгляд своих кошачьих глаз на ромоджака.
– А ты уверен, что эта изящная красотка, едва достигшая возраста женщины, действительно является торрогиней Рибона? – спросил он.
– Уверен, ваше величество, – ответил ромоджак. – Она соответствует описанию и носит одеяние и знаки члена императорского дома.
Ин Ин повернулся к дворянину в лиловом, стоящему поблизости.
– Принести портрет, – приказал он.
Дворянин мгновенно скрылся в одной из дверей и мгновение спустя возвратился с двумя рабами, несущими портрет Вернии в полный рост. Она мгновенно узнала этот портрет, поскольку копия его имелась на каждом судне, где офицеры и моряки по утрам кланялись перед ним, тем самым демонстрируя лояльность своей правительнице.
Ин Ин приказал поставить потрет немного в стороне, затем стал переводить взгляд с картины на живой оригинал, стоящий перед ним.
Наконец он сказал:
– Это действительно Верния из Рибона, хоть и более прекрасная, нежели на картине. Хорошо поработал, Тид Йет. За это ты получишь награду в тысячу кантолов земли и тысячу кедов золота. Мы справедливы.
– Ин Ин, рого Хьютсена, воплощение справедливости, – в унисон проговорили придворные.
– Может быть, ваше величество обрадует и тот факт, что я захватил в плен ее мужа, могучего бойца, известного под именем Грендон с Терры, – с гордостью сказал Тид Йет.
– Это я уже слышал, – ответил монарх. – За это ты получишь в награду сотню сильных рабов, чтоб трудились на твоих землях. Мы справедливы.
– Ин Ин, рого Хьютсена, живой источник справедливости, – проскандировали придворные.
– Но я также слышал, – продолжил Ин Ин, – что Грендон с Терры сбежал.
Тид Йет ошеломленно застыл, услышав эту новость, зато сердце Вернии радостно подпрыгнуло.
– Он сбежал, – продолжил рого, – когда его вели на причал. В этом виновен ты один. И за такую небрежность мы передадим тебя в руки палача. – Один из охранников за троном поднял двуручный скарбо и сделал шаг вперед, но рого поднял руку. – Подожди, Эз Бин, – распорядился он. – Не горячись. – Он вновь обратился к Тид Йету. – Если не приведешь Грендона с Терры по прошествии десяти дней, то подставишь шею Эз Бину. Мы справедливы и милосердны.
– Ин Ин, рого Хьютсена, и справедлив, и милосерден, – воскликнули придворные.
Монарх шевельнул пальцем. Эз Бин вернулся на свое место. Повелитель шевельнул другим пальцем. Двое из шести охранников, сопровождавших Тид Йета и Вернию, встали по бокам ромоджака. Все трое поклонились, вытянув вперед правую руку ладонью вниз, и, повернувшись, вышли из зала.
Ин Ин между тем освежился чашей дымящейся ковы и набил рот новой порцией семян керры. Какое-то время пожевал в молчании, оглядывая Вернию, затем сплюнул и сказал:
– Мы не удивлены, что некий торрого, не будем называть имени, предложил нам за тебя стоимость целой империи. Ты стоишь даже дороже.
– Меня не интересуют твои комплименты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56