– Ого! – улыбнулась она. – Ты уже говоришь афоризмами?
– Да и отец не принял бы твоей жертвы.
– Я не видела его могилы.
– Фашисты жгли в печах узников лагерей, закапывали расстрелянных во рвах и сравнивали их с землей. Какие могилы…
– Осенью я во второй раз поеду в ГДР, – сообщила Василиса Степановна, – В первый раз я еще слабо говорила по-немецки, а теперь поднаторела… Я узнала, что есть в архивах какие-то документы о том периоде. Может, хоть что-нибудь и о Иване Васильевиче есть… Я ведь сразу после войны стала узнавать про него, сколько писем в разные места написала! Твой отец, Вадим, был необыкновенным человеком.
– Знал бы он, что ты ради него…
– Не только ради него, но и ради себя самой, – оборвала Красавина.
Вадим вспомнил, что она даже не была зарегистрирована с отцом, хотя там, в партизанском отряде, горделиво называла себя его женой. Ну год, два, пять могла она ждать Кузнецова, но не всю же жизнь? Живой человек не должен жить лишь памятью о прошлом… Кто же это сказал? Или сам вот сейчас придумал?..
Вадим одно время охотно вставлял в свои очерки и фельетоны высказывания великих людей, но Николай Ушков охладил его пыл. «Оскар Уайльд, – как-то заметил он, – вкладывал в уста своих героев придуманные им самим афоризмы, а ты пользуешься готовыми. Или сам выдумывай, или вообще не употребляй…»
Василиса Степановна встала из-за стола, из нижнего ящика письменного стола извлекла зеленый альбом со шнурками, протянула Вадиму. Там были фотографии отца. На одной сняты все вместе: Кузнецов, мать, Вадим и Галя. Тут же хранились письма к Василисе, пожелтевшие военных лет справки, денежный аттестат. На тетрадном листке в клетку размашистым почерком Василисы было написано: «В жизни женщины не может быть большего унижения, чем отдаться мужчине, недостойному такой любви: порядочная женщина никогда не простит этого ни себе, ни ему. Стефан Цвейг».
– Последняя его фотография, – показала она на небольшой квадратный снимок.
На матовой фотографии Иван Васильевич в стеганке и летном шлеме с автоматом. Он прислонился к стволу огромного дерева.
– Если ты окончательно убедишься, что он погиб, тогда выйдешь замуж? – спросил Вадим.
– Ты меня не понял, – грустно улыбнулась она, закрывая альбом. – Я не принесу другому мужчине счастья… Зачем же испытывать судьбу?
– Откуда ты знаешь?
– Знаю… – Василиса Степановна опустила голову. – Я тебе уже говорила: один раз я попробовала полюбить… Твой отец не только спас меня от смерти, он научил меня любить жизнь… Он верил в победу, верил в себя, в жизнь… Вадим, мне трудно поверить, что такой человек погиб! Помнишь, я тебе рассказывала, как ми познакомились? Иван Васильевич только что вырвался из окруженного эсэсовцами дома. Все погибли, а он убил эсэсовца, переоделся на чердаке в его форму и ушел из-под самого их носа… Всё решали какие-то секунды! Помнится, он сказал, что смерть глядела ему в глаза и будто усмехалась… И он ушел, Вадим! Ушел от смерти!
– Война давно кончилась…
– Для тебя – да, а для меня – нет, – возразила она. – И думаю, для многих таких же, как я, она еще не кончилась. И долго еще будет напоминать о себе.
– И все-таки я тебя не понимаю…
– А я тебя, Вадик, – снова оборвала она его. – Ну ладно, не будем об этом. Доволен жизнью, женой? Жаль, что я не была на твоей свадьбе. Двоюродную сестру разбил паралич, пришлось срочно уехать.
– Свадьбы большой не было, – улыбнулся Вадим. – Мой отчим не смог приехать, да и друзей у меня, оказывается, не так уж много…
– Ну а Дворец бракосочетания, кружевная фата, невеста в белом?..
– Все это было.
– А чего ты такой нерадостный, Вадим? – Она пристально посмотрела ему в глаза, потом придвинула поближе стул и требовательно произнесла: – Вот что, дорогой мой, рассказывай. Я ведь не чужой тебе человек?
– Может, самый близкий, – вырвалось у него.
Она притянула его голову к себе, поцеловала в щеку.
– Вот за это спасибо, Вадим! А теперь рассказывай.
– Может, лучше рассказ написать про женитьбу мою? – рассмеялся он. – Только вряд ли получится – ничего особенного: встретил девушку, полюбил, сделал предложение, поженились, родился сын Андрейка…
Ну как рассказать обо всем? Как словами передать все то, что он тогда чувствовал? Это был какой-то сон, от которого он только-только начинает пробуждаться. Как объяснить, что вот жил себе человек, ему нравились девушки, он мог порассуждать на темы любви, – ведь столько книг об этом написано! И вдруг на человека налетел вихрь, нет, буря, землетрясение! Человек встретил ЕЕ – единственную и неповторимую, которая заслонила собой весь привычный мир… Была любовь, поездка «дикарями» на юг – это Ирина настояла, хотя Вадим и приглашал ее в Андреевку. Он сразу оброс близкими родственниками: тесть – Тихон Емельянович, теща – Надежда Игнатьевна. Родители Ирины оказались простыми симпатичными людьми. Головин был художником, кроме квартиры на Суворовском у него была большая мастерская на Литейном. В светлом помещении с антресолями стояли мольберты, на стенах висели десятки картин, в огромных папках на столах громоздились рисунки, наброски, эскизы. Художницей была и Ирина. Она на год раньше Вадима закончила Институт живописи и архитектуры имени Репина.
Поначалу Вадим хорохорился, хотел начать семейную жизнь отдельно от родителей, но Ирина и тут настояла на своем – они стали жить на Суворовском, в двадцатиметровой комнате, которую выделили им родители.
Вадим сам себе удивлялся: почему он рано или поздно во всем соглашается с молодой женой? Иногда вопреки своему желанию. В тот раз он твердо решил настоять на своем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229