ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Все, что существовало в мире, не имело теперь к Тигхи никакого отношения.
Его наполовину протащили, наполовину проволокли по дюжине разнокалиберных коридоров и заперли в комнате, где уже находился еще один человек, но Тигхи не мог определить – он или она. От побоев у него или нее распухло и почернело лицо. Человек лежал без движения и молчал. Свет, проникавший через щели в двери, угас, и в помещении стало темно. Тигхи пощупал свой живот. Страх и возбуждение десятикратно обострили чувство голода, доведя его до уровня, когда он воспринимался как острая, физическая боль.
Едва Тигхи успел подумать, что до завтрашнего дня у него во рту вряд ли побывает даже маковая росинка, как дверь открылась, и в помещение влетел сверток из листьев платана.
Развернув листья, Тигхи обнаружил в них травяной хлеб. Пекари не поскупились и сдобрили тесто насекомыми. Юноша жадно набросился на еду, давясь плохо прожеванными кусками, и вскоре его желудок, отвыкший от нормальной пищи, да еще в таком количестве, отреагировал на это мучительными спазмами. Юноша резко умерил аппетит. Его сосед – или соседка – лежал на боку и не проявлял никакого интереса ни к Тигхи, ни к хлебу.
– Принесли поесть, – сказал в конце концов Тигхи. – Хочешь хлеба?
Ответа не было.
Перед Тигхи встала этическая дилемма. Он слышал шумное дыхание, и стало быть, человек был еще жив. Однако Тигхи был так голоден, что мог незаметно для себя съесть весь хлеб. Он съел бы и три таких буханки, если бы ему их дали. Тигхи решил попробовать заговорить еще раз:
– С тобой все в порядке? Тебя били? Ты голоден?
Молчание.
– Я могу дать тебе хлеба, чтобы ты поел потом? Пусть полежит у тебя, и ты съешь его немного погодя.
Молчание.
– У тебя что, ранен голос? – Эта идиома пришлась Тигхи не по вкусу, но он не мог найти иного способа для выражения своей мысли. – Ты что, не можешь говорить? Если так, то подай знак хоть как-нибудь, если голоден.
Молчание.
Тигхи оставил дальнейшие попытки добиться чего-либо со стороны этого странного существа и быстро расправился с остатком травяного хлеба, а затем лег на пол. Спазмы в желудке утихли, и юноша заснул.
Он не мог определить, сколько времени продолжался сон, но, когда проснулся, сквозь щели в двери и деревянных стенах уже пробивался свет. Тот, другой, занимал точно такое же положение, как и вчера. Казалось, его тело срослось с полом. Лишь глаза внимательно смотрели на Тигхи через узкие щелочки, оставшиеся между распухшими, почерневшими веками.
– Доброе утро, – вежливо приветствовал Тигхи своего товарища по несчастью. Юноша сел на полу и принялся растирать затекшие конечности. – Как ты?
Прошло еще немного времени, и молчание сокамерника стало частью разговора. Тигхи говорил что-нибудь и затем делал паузу, оставляя место для ответа, которого не было. Он начал рассказывать свою историю, начиная с того момента, когда его платон бросили в сражение, и кончая их злоключениями в лесу. При этом обнаружилась странная особенность. Он смог рассказать о смерти каждого своего товарища, за исключением Ати. Как только Тигхи начинал рассказывать о нем, у него перехватывало горло. Горе предупреждало: не трогай меня понапрасну. И тогда юноша оборвал свое повествование на полуслове и в молчании уставился на стену. Сколько дерева.
Прошло еще несколько часов, и дверь отворилась. Тигхи ожидал пищу, однако вместо этого в камеру вошел солдат Отре. Он ничего не сказал, но, подойдя к тому, другому, схватил его за лодыжку. Тигхи молча наблюдал за тем, как его сокамерника поволокли по полу к выходу. Изменился лишь ритм дыхания. Оно стало более частым. Никаких других признаков, говоривших о выходе этого существа из прежнего, абсолютно заторможенного состояния, так и не появилось.
Дверь захлопнулась, и Тигхи остался один.
Вечером Тигхи получил еще одну порцию хлеба. Ночь так же прошла в одиночестве. Утром дверь открылась, и Тигхи приказали выходить в коридор.
С запястьем, по-прежнему привязанным веревкой к лодыжке, юноша выбрался из комнаты и заковылял за охранником по деревянному коридору. Они спустились по какой-то лестнице и вошли в просторный зал, куда через широкие промежутки между досками потолка в изобилии поступал солнечный свет. Здесь ему пришлось томиться в безвестном ожидании вместе с другими насмерть перепуганными пленниками, спутанными точно так же, как и Тигхи.
От долгого стояния в неудобной позе Тигхи начал уставать и попытался сесть на пол у деревянной стены, однако охранник громко прикрикнул на него на языке Отре, и юноша встал.
Всего вместе с собой Тигхи насчитал семь пленников. Они стояли так в напряжении много часов. Люди сновали по залу туда-сюда, приходили и уходили. Большая их часть была одета в форму солдат Отре, однако появлялись и другие люди в куртках из кожи и из дешевой плотной ткани. Один высокий парень обращал на себя внимание оригинальным одеянием, представлявшим собой большой кусок ткани, который, будучи обернутым несколько раз вокруг головы, а затем разделенный на четыре широких полосы, охватывал все его тело. Полосы были завязаны на лодыжках. Он остановился перед семью имперскими пленными и стал пытливо вглядываться в каждого из них. Больше других его, похоже, заинтересовал Тигхи.
– Ты! – сказал он на сильно исковерканном имперском. – Говорить Отре?
Тигхи отрицательно покачал головой.
– Говорить танаха?
– Ты говорить только имперский? – противным, скрипучим голосом проговорил этот тип и презрительно развел руками. – Какая польза от он?
– Я говорю также на моем родном языке, языке моей деревни, – спокойно сказал юноша на своем языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
Его наполовину протащили, наполовину проволокли по дюжине разнокалиберных коридоров и заперли в комнате, где уже находился еще один человек, но Тигхи не мог определить – он или она. От побоев у него или нее распухло и почернело лицо. Человек лежал без движения и молчал. Свет, проникавший через щели в двери, угас, и в помещении стало темно. Тигхи пощупал свой живот. Страх и возбуждение десятикратно обострили чувство голода, доведя его до уровня, когда он воспринимался как острая, физическая боль.
Едва Тигхи успел подумать, что до завтрашнего дня у него во рту вряд ли побывает даже маковая росинка, как дверь открылась, и в помещение влетел сверток из листьев платана.
Развернув листья, Тигхи обнаружил в них травяной хлеб. Пекари не поскупились и сдобрили тесто насекомыми. Юноша жадно набросился на еду, давясь плохо прожеванными кусками, и вскоре его желудок, отвыкший от нормальной пищи, да еще в таком количестве, отреагировал на это мучительными спазмами. Юноша резко умерил аппетит. Его сосед – или соседка – лежал на боку и не проявлял никакого интереса ни к Тигхи, ни к хлебу.
– Принесли поесть, – сказал в конце концов Тигхи. – Хочешь хлеба?
Ответа не было.
Перед Тигхи встала этическая дилемма. Он слышал шумное дыхание, и стало быть, человек был еще жив. Однако Тигхи был так голоден, что мог незаметно для себя съесть весь хлеб. Он съел бы и три таких буханки, если бы ему их дали. Тигхи решил попробовать заговорить еще раз:
– С тобой все в порядке? Тебя били? Ты голоден?
Молчание.
– Я могу дать тебе хлеба, чтобы ты поел потом? Пусть полежит у тебя, и ты съешь его немного погодя.
Молчание.
– У тебя что, ранен голос? – Эта идиома пришлась Тигхи не по вкусу, но он не мог найти иного способа для выражения своей мысли. – Ты что, не можешь говорить? Если так, то подай знак хоть как-нибудь, если голоден.
Молчание.
Тигхи оставил дальнейшие попытки добиться чего-либо со стороны этого странного существа и быстро расправился с остатком травяного хлеба, а затем лег на пол. Спазмы в желудке утихли, и юноша заснул.
Он не мог определить, сколько времени продолжался сон, но, когда проснулся, сквозь щели в двери и деревянных стенах уже пробивался свет. Тот, другой, занимал точно такое же положение, как и вчера. Казалось, его тело срослось с полом. Лишь глаза внимательно смотрели на Тигхи через узкие щелочки, оставшиеся между распухшими, почерневшими веками.
– Доброе утро, – вежливо приветствовал Тигхи своего товарища по несчастью. Юноша сел на полу и принялся растирать затекшие конечности. – Как ты?
Прошло еще немного времени, и молчание сокамерника стало частью разговора. Тигхи говорил что-нибудь и затем делал паузу, оставляя место для ответа, которого не было. Он начал рассказывать свою историю, начиная с того момента, когда его платон бросили в сражение, и кончая их злоключениями в лесу. При этом обнаружилась странная особенность. Он смог рассказать о смерти каждого своего товарища, за исключением Ати. Как только Тигхи начинал рассказывать о нем, у него перехватывало горло. Горе предупреждало: не трогай меня понапрасну. И тогда юноша оборвал свое повествование на полуслове и в молчании уставился на стену. Сколько дерева.
Прошло еще несколько часов, и дверь отворилась. Тигхи ожидал пищу, однако вместо этого в камеру вошел солдат Отре. Он ничего не сказал, но, подойдя к тому, другому, схватил его за лодыжку. Тигхи молча наблюдал за тем, как его сокамерника поволокли по полу к выходу. Изменился лишь ритм дыхания. Оно стало более частым. Никаких других признаков, говоривших о выходе этого существа из прежнего, абсолютно заторможенного состояния, так и не появилось.
Дверь захлопнулась, и Тигхи остался один.
Вечером Тигхи получил еще одну порцию хлеба. Ночь так же прошла в одиночестве. Утром дверь открылась, и Тигхи приказали выходить в коридор.
С запястьем, по-прежнему привязанным веревкой к лодыжке, юноша выбрался из комнаты и заковылял за охранником по деревянному коридору. Они спустились по какой-то лестнице и вошли в просторный зал, куда через широкие промежутки между досками потолка в изобилии поступал солнечный свет. Здесь ему пришлось томиться в безвестном ожидании вместе с другими насмерть перепуганными пленниками, спутанными точно так же, как и Тигхи.
От долгого стояния в неудобной позе Тигхи начал уставать и попытался сесть на пол у деревянной стены, однако охранник громко прикрикнул на него на языке Отре, и юноша встал.
Всего вместе с собой Тигхи насчитал семь пленников. Они стояли так в напряжении много часов. Люди сновали по залу туда-сюда, приходили и уходили. Большая их часть была одета в форму солдат Отре, однако появлялись и другие люди в куртках из кожи и из дешевой плотной ткани. Один высокий парень обращал на себя внимание оригинальным одеянием, представлявшим собой большой кусок ткани, который, будучи обернутым несколько раз вокруг головы, а затем разделенный на четыре широких полосы, охватывал все его тело. Полосы были завязаны на лодыжках. Он остановился перед семью имперскими пленными и стал пытливо вглядываться в каждого из них. Больше других его, похоже, заинтересовал Тигхи.
– Ты! – сказал он на сильно исковерканном имперском. – Говорить Отре?
Тигхи отрицательно покачал головой.
– Говорить танаха?
– Ты говорить только имперский? – противным, скрипучим голосом проговорил этот тип и презрительно развел руками. – Какая польза от он?
– Я говорю также на моем родном языке, языке моей деревни, – спокойно сказал юноша на своем языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176