Девочки гораздо искусней мальчиков в таких вещах. В нашей старой доброй школе тоже случалось — в ночные, так сказать, стражи «ночные стражи» — период времени (3 или 4 часа ночи) у древних евреев и римлян.

, — что на кого-нибудь выливали кувшин воды, но такой тонкий и оригинальный вариант никому и в голову не приходил! Итак, вот тебе способ мисс Уикэм, который я собираюсь испробовать на Таппи — и вот тебе та, кого ты назвал легкомысленной и несерьезной. Девушка, способная придумать такой фортель, — мой идеал спутницы жизни! Короче, Дживс, я искренне надеюсь, что к вечеру ты снарядишь меня крепкой палкой с хорошей, острой штопальной иглой на конце.— Но право же, сэр…Я махнул рукой, закрывая прения сторон.— Ни слова больше, Дживс. Итак: палка — одна штука, игла штопальная, хорошая, острая — одна штука — всенепременно, в этой комнате, к одиннадцати тридцати вечера.— Очень хорошо, сэр.— Ты знаешь, где спит Таппи?— Можно выяснить, сэр.— Займись этим, Дживс.Через несколько минут он вернулся с нужными сведениями.— Мистера Глоссопа определили на ночлег в Спальню крепостного рва.— Где это?— Вторая дверь по коридору этажом ниже, сэр.— Отлично, Дживс. В воротничке запонки есть?— Да, сэр.— В манжетах?— Да, сэр.— Тогда упаковывай меня к обеду.Чем больше я думал о задаче, поставленной передо мной чувством долга и гражданской ответственности, тем больше проникался ее важностью. Я человек не мстительный, но если субчикам вроде Таппи будут сходить с рук подобные выходки, то рассыплются самые основы цивилизации и культуры. Мне предстоят дискомфорт и лишения — ждать по меньшей мере до полуночи, а затем красться по холодному коридору, — но я не отступлю! Кстати, это более чем в духе семейных традиций: мы, Вустеры, внесли достойную лепту в крестовые походы.Настал сочельник. Как я и предвидел, было много всякой суеты и прочего веселья. Сначала нахлынул деревенский хор и пел рождественские гимны у парадного входа, потом кто-то предложил потанцевать, а остаток вечера мы слонялись, болтая о всякой всячине, так что к себе я вернулся во втором часу ночи.При таких обстоятельствах я счел разумным отложить набег хотя бы до половины третьего. Вы знаете, я не из полуночников — лишь собрав волю в кулак, я не дал себе отложить все дела на завтра и нырнуть под одеяло.К полтретьему все утихло. Я стряхнул дремоту, взял старую добрую палку с иглой и двинулся по коридору. Перед Спальней крепостного рва я немного помедлил и повернул ручку. Дверь была не заперта.
Наверное, настоящий специалист — я имею в виду грабителя-профессионала, виртуоза отмычки, который занимается своим делом круглый год, по шесть ночей в неделю с одним выходным, — так вот, настоящий грабитель, забравшись ночью в чужую спальню, наверное, не чувствует ничего, кроме легкой скуки. Но у дилетанта вроде меня сразу находятся веские причины отказаться от задуманного, вернуть дверь в исходное состояние и побыстрей ретироваться под родное одеяло. Зная, что в походе на чужую спальню или званый обед важно перетерпеть самое начало мероприятия, я призвал на помощь всю бульдожью храбрость Вустеров, твердя себе, что подобный случай вряд ли представится дважды. Потом минутная слабость прошла, и старина Бертрам вновь стал самим собой.Сначала в комнате было темно, как в угольном погребе, но потом глаза попривыкли. Занавеси были слегка приоткрыты, и мне удалось разглядеть кой-какие детали местной диспозиции. Кровать стояла напротив окна, изголовьем к дальней стене и, соответственно, грелкой в мою сторону. И я, посеяв, как говорится, доброе семя, вполне мог задать деру, не дожидаясь первых всходов. См. Евангелие от Матфея, гл. 13 (притча о сеятеле).

Оставалась лишь одна, хотя и довольно мудреная проблема — определить, где грелка. Если хочешь решить подобную задачу без лишней огласки, не рекомендуется торчать у чужой кровати, вонзая куда ни попадя здоровущую иголку. В общем, выяснить точное местонахождение этой самой, с горячей водой, было крайне желательно.Утешал лишь титанический храп, доносившийся с подушечного конца кровати. Здравый смысл нашептывал мне, что субъект, способный издавать подобные звуки, не склонен просыпаться из-за каждого пустяка. Я подался вперед, осторожно прощупывая одеяло. Мгновение — и я обнаружил выпуклость, нацелил иглу, покрепче сжал палку и сделал выпад. Выдернув острие, я потихоньку двинулся к двери, спеша вкусить покой и мирный сон — но тут раздался грохот, от которого мое сердце пустилось вскачь; содержимое кровати, словно чертик из табакерки, приняло положение «сидя» и осведомилось: «Кто здесь?»Вот вам пример того, как самый, казалось бы, мудрый тактический шаг способен сорвать всю операцию. Заблаговременно планируя отступление, я оставил дверь открытой — и вот вредоносная штука грохнула как бомба.Но я не думал о причинах взрыва; мысли мои были заняты совсем иным: дело в том, что это был не Таппи. У Таппи голос высокий, писклявый, как у тенора из деревенского хора, который вот-вот пустит петуха. А у этого — что-то среднее между трубами Страшного суда и рыком тигра, требующего свой законный завтрак после недельной голодовки. Такой хриплый угрожающий рев — «Эй, дорогу!» — слышишь на поле для гольфа, когда отстающих из вашей четверки подпирает сзади пара отставных полковников. Одним словом — голос, напрочь лишенный мягкости, душевности или той воркующей голубиной нотки, что предвещает зарождение истинной дружбы. Так что я решил не затягивать прощание, с низкого старта рванул к выходу, повернул ручку, выскочил наружу и захлопнул за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7