Она продолжала бездумно бормотать:
– Обе наши матери умерли при родах.
Принц напрягся.
– И что?
– Когда я была маленькая, я все время о ней думала. Ты когда-нибудь думаешь о своей матери?
– Гм, не в такие моменты.
– Странная штука – расти без матери, особенно зная, что она умерла в результате твоего рождения.
– Эй, погоди!
– Некоторым образом мы в ответе за их смерть, почти как если бы сами их убили.
Давление у Принца с глухим стуком свалилось обратно. Подобные рассуждения способны выбить из колеи даже самого сексуально озабоченного подростка.
– Слушай…
– Не то чтобы я испытывала чувство вины или что-то в этом роде. Когда ты рос, ты когда-нибудь задумывался о подобных вещах?
– Нет! – Принц сел, и голова Энн упала на подушку. – Нет, я никогда не задумывался о подобных вещах. И в данный момент тем более о них думать не желаю. Черт, ты точно знаешь, как испортить романтическое настроение.
– Романтическое настроение? – Кажется, Энн внезапно осознала, где находится, и торопливо выкарабкалась из кровати. – Извини, у меня и в мыслях не было… ты же не думаешь, что я… мне пора. – Она приоткрыла дверь. – Значит, это, увидимся утром. Полагаю.
Девушка протянула руку для рукопожатия. Принц ее проигнорировал.
– На улице холодно?
– М-м, немного свежо, да.
– Хорошо. – Прекрасный шумно выдохнул. – Пойду прогуляюсь.
Грохот его сапог перебудил весь этаж, и Энн пришлось потратить уйму времени, чтобы пробраться на кухню незамеченной.
Солнце еще не успело высушить утренний туман, когда экспедиция выехала из деревни. Сегодня Прекрасный и Венделл пренебрегли своей традицией предаваться дневному ничегонеделанию, даже когда селение скрылось из виду. Венделл урвал для сна около четырех часов – для юного энергичного организма более чем достаточно – и теперь весь бурлил от жизнерадостного возбуждения. Он ехал впереди всей группы и время от времени сворачивал с основной тропы, исследуя боковые. Прекрасного не отпускало привычное внутреннее напряжение, обычно возникающее вместе с чувством приближающейся опасности. Хотя внешне Принц выглядел спокойным, ему не терпелось скорее приступить к делу. Мандельбаум не ложился всю ночь, но на лице его не отражалось никаких следов утомления. Волшебник флегматично покачивался в седле и важно попыхивал трубкой.
Энн смотрела прямо перед собой, ехала молча и на все обращения отвечала нечленораздельным мычанием. Она старательно игнорировала Принца. То обстоятельство, что никто, похоже, не замечал, что девушка его игнорирует – и в первую очередь сам Принц, – делало его поведение прошлой ночью особенно возмутительным.
Достигнув колючей изгороди, Венделл принялся рыскать кругом, пока не нашел кучку обгоревших веток.
– Есть. Вот тут все и происходило. Смотри, а здесь мы разводили костер.
Мандельбаум изучал изгородь. И Прекрасный тоже.
– Безупречно. Этот куст выглядит в точности как остальные кусты. Вошел-то я, скорее всего, здесь, но на вид ни за что не скажешь.
Волшебник просто кивнул. Он извлек из кармана маленькие ножницы, отстриг шип, завернул его в тряпочку и сунул в карман. Затем откинул плащ за плечи.
– Ну-с, за работу.
– А что мы будем делать? – не смогла удержаться Энн.
– А, – заметил Принц, – заговорила наконец.
– Заткнись. Ты-то что делать станешь?
– Смотреть и ждать.
Прекрасный уселся под деревом и принялся строгать ивовый прутик, а Мандельбаум с Венделлом раскрыли два больших вьюка и начали распаковывать оборудование. Сначала они вынули несколько дюжин замысловато вырезанных колышков и забили их в землю в форме грубо очерченной окружности. Расстояние явно играло очень важную роль, поскольку чародей с добровольным ассистентом измеряли и выверяли дистанцию между ними куском бечевки с навязанными на ней узелками. Затем они извлекли на свет кожаные мешочки с порошками и посыпали ими землю между колышками. Далее последовали фиалы с дурно пахнущими жидкостями. Жидкости отмеряли стеклянными пипетками и капали – одни на землю, другие на колышки. За жидкостями появились металлические палочки: бронзовые, медные и, к удивлению Энн, золотые и серебряные. Каждую поместили на отдельный колышек.
– А ты почему ничего не делаешь? – спросила Энн Прекрасного.
– Как это, не делаю? Смотри, я сделал свистульку.
– Я имею в виду, разве ты не собираешься помочь им?
– Кажется, они и без меня великолепно справляются.
Энн фыркнула и нетерпеливо упорхнула, а Принц отметил, что ее наряд как нельзя лучше подходит для упархивания. Девушка приблизилась к Мандельбауму:
– Я могу чем-нибудь вам помочь?
– Нет, – отмахнулся волшебник, – только под ногами путаться станешь. Я все объяснил Венделлу прошлой ночью. Просто посиди где-нибудь в сторонке.
Энн вернулась под дерево и уселась рядом с Прекрасным.
– Ладно, полагаю, я вела себя глупо. Честно говоря, подозреваю, я должна благодарить тебя за прошлую ночь.
– Чего? Благодарить меня? За что?
– За то, что не… не воспользовался моей слабостью. Наверное, я потеряла голову. Я была почти готова… ну, поцеловать тебя… и все такое. Прошлой ночью мне показалось, что ты отверг меня, но теперь я сообразила, что ошиблась. Если бы не твоя сила воли, я могла бы сделать нечто, о чем мы оба пожалели бы.
– Ох, – выдохнул Принц.
Он несколько раз открывал и закрывал рот, словно собирался заговорить, но передумал. После еще нескольких минут молчания он наконец произнес:
– На самом деле я тоже могу быть здесь совершенно честен. Я вышел не потому, что на мне броня добродетели. Я пошел гулять, потому что меня расстроил этот разговор о маме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70