– Потерял зря время, рассчитывая добиться справедливости. Так что можете быть спокойны: закон вас не тронет.
– Меня? – воскликнула донья Барбара, заливаясь краской, словно ее ударили по лицу. – Вы хотите сказать, что…
– Я хочу сказать, что теперь у нас с вамп будет другой разговор.
И, дав шпоры коню, он ускакал, оставив ее одну посреди безлюдной саванны.
V. Час человека
Несколько минут спустя Лусардо с револьвером в руке ворвался в маканильяльскнй домик.
Дом стоял на том самом месте, куда его велела передвинуть донья Барбара, хотя, по справедливости, ему полагалось находиться гораздо дальше, ибо решение судьи, определившего границу между двумя имениями, было пристрастным.
Двое из грозной троицы братьев Мондрагонов, оставшиеся в живых, были дома и, покачиваясь в гамаках, спокойно беседовали, когда Сантос напал на них, не дав им времени схватиться за оружие. Они обменялись понимающими взглядами, и тот, кого называли Ягуаром, произнес с предательской покорностью:
– Хорошо, доктор Лусардо. Мы сдаемся. А дальше?
– Поджечь дом! – Сантос бросил к йогам братьев коробок спичек. – Живо!
Тон Сантоса был властным, и Мондрагоны не преминули заметить про себя, что перед ними стоит истинный Лусардо – один из тех, кто никогда не прибегал к оружию ради пустых угроз.
– Черт возьми, доктор! – воскликнул Пума. – Ведь дом-то не наш, и если мы подпалим его, донья Барбара шкуру с нас сдерет.
– Это моя забота, – ответил Сантос – Приступайте к делу без разговоров!
Тут Ягуар скользнул в сторону, где лежала винтовка, и уже готов был схватить ее, как меткая пуля Лусардо попала ему в ляжку, и он с проклятием свалился на землю.
Второй брат в ярости бросился к Лусардо, но остановился под наведенным револьвером. Понимая, что Лусардо готов на все, он обернулся к раненому и произнес, бледный от бессильного гнева:
– Ничего, брат. Придет время – расквитаемся за все. Поднимись с земли и помоги мне поджечь дом. У каждого человека бывает свой час в жизни, и доктор Лусардо справляет сейчас свой. Но придет и наш. Вот тебе половина спичек, начинай с этой стороны. Я зайду с той, и сделаем, что нам велят. Мы этого заслуживаем, раз позволили застать себя врасплох.
Едва огонь коснулся свисавшей с кровли соломы, как ветер превратил его в бушующее пламя, мгновенно охватившее все строение, в котором только и было что крыша да четыре столба.
– Ну вот, – снова сказал Пума, – дом горит, как вы того хотели. Что еще вам нужно?
– Теперь взвалите брата на спину и шагайте впереди меня. Остальное узнаете в Альтамире.
Мондрагоны снова переглянулись, и так как ни одному из них не показалось, что другой согласен рискнуть жизнью и готов на отчаянное сопротивление, – мало того, что Сантос был верхом и вооружен, его лицо выражало крайнюю решимость, – то раненый сказал с презрительным бахвальством:
– Не нужно нести меня, брат. Я пойду сам – так больше крови выйдет.
Уроженцы баринесских льяносов, где они совершили множество тяжких преступлений, оставшихся безнаказанными благодаря бегству в Арауку и покровительству доньи Барбары, Мондрагоны должны были теперь ответить за них, так как Сантос намеревался выдать братьев властям того района, где эти преступления были совершены. Об этом он заявил им, как только они прибыли в Альтамиру.
– Вам лучше знать, – ответил на это Пума. – Я говорю: теперь ваш час.
Не обращая внимания на высокомерный тон, каким были сказаны эти слова, Сантос велел Антонио оказать необходимую помощь раненому, но тот ответил еще более заносчиво, чем брат:
– Не беспокойтесь, доктор. Кровь, которую я потерял, была лишней. Сейчас я как раз в своем весе.
– Тем лучше, – вмешался Пахароте. – Быстрее побежит по дороге.
И, не желая уступить в бахвальстве Мондрагонам, попросил Лусардо:
– Доверьте это порученьице мне, доктор. Отвечаю вам за этих молодчиков. Мне нужна только веревка, чтобы связать их. Остальное беру на себя, хоть этот парень, черт возьми, нарочно скинул вес, чтобы удирать было легче. Наверное, вы собираетесь отправить их с сопроводительной бумагой? Если так – пишите! Я хоть сейчас готов погонять их впереди себя. Не стоит откладывать это дело до завтра, хотя вряд ли другие бабьи прихвостни придут сегодня ночью их выручать. А если все-таки придут, то я хотел бы разорваться пополам, чтобы одной половиной сопровождать этих хвастунов, а другой встретить пришельцев. Но тут и без меня справятся. Вы уже доказали, что одного альтамирца с лихвой хватит, чтобы заставить слушаться двух миедовцев, а наши все, если надо, сумеют постоять за себя.
* * *
Прошло уже несколько часов, как Сантос вернулся домой, но только сейчас он заметил отсутствие Мариселы и ее отца.
– Они уехали вскоре после вашего отъезда, – пояснил Антонио. – Это все Марисела. Я уже был у них, но напрасно. Она отказалась вернуться.
– Лучше она и не могла придумать, – сказал Сантос – Теперь у нас начнется другая жизнь.
И тут же приказал: на следующий день возвести изгородь вокруг Коросалито, с установкой которой медлил янки.
– Вопреки тому документу, что он вам предъявлял? – спросил Антонио после короткой паузы.
– Не считаясь ни с чем и вопреки всему, что может нам препятствовать. На насилие – насилием! Таков закон этой земли.
Антонио снова задумался. Затем произнес:
– Мне нечего сказать вам, доктор. Вы знаете – по любой дороге я пойду за вами.
Но все же, уходя, он подумал: «Не нравится мне его настроение. Дай бог, чтобы оно прошло, как летний дождь».
В этот вечер вокруг стола вертелись, виляя хвостами, собаки, и ужин подавала Сантосу женщина, от которой пахло кухонной грязью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92