– Сюда садись, – и симпатичный, как с картинки, парень с третьей парты двигает учебники и тетрадку.
Когда я сажусь к нему, он протягивает мне руку и говорит:
– Денис.
– Сергей, – отвечаю я.
Мать Дениса работала в этой же школе, училкой музыки. На переменке Денис познакомил меня со своим другом из параллельного класса – щупленьким хитроватым пацанчиком, Женькой Кротовым.
Я был толстым парнем. Я и сейчас не трость, колеблемая ветром, но тогда я был реальным Винни-Пухом. По логике, я должен был стать таким классным добряком, который, типа, не замечает того, что он толстый, и единственная задача в его жизни – развеселить товарищей удачной шуткой. Нет, в принципе я был не против играть эту роль, она далеко не самая худшая. Но хрен у меня прокатило. Меня побили в первый же вечер. Тот самый пацан, который извинялся в классе. Он и его друзья гнали меня через стадион дальше, к пятакам. Скорость моего бега, в силу габаритов, была далека от крейсерской, тяжелый ранец и болтающаяся в руке сумка со сменкой тоже темпа не прибавляли, и тем не менее мне долго удавалось держать дистанцию между собой и обидчиками. Суть их коварного замысла дошла до меня позже, когда из небольшого парка, населенного мамашами с колясками и собачниками, я вылетел прямо на гаражи, в ста метрах от которых выстроились в ряд шесть наполненных доверху ржавых мусорных контейнеров.
Со временем это стало традицией, приобретшей очертания ритуала. Сначала меня гнали – и я всякий раз бежал, в тщетной попытке уйти, а после, догнав, устраивали пятый угол, перепасовываясь моей тушкой по кругу, и только потом, финальным аккордом, забрасывали в контейнер.
Я до сих пор помню этот запах.
Когда мне надоело чистить школьную курточку от приставшей к ней грязи и слизи, а приходя домой – запираться в своей комнате и тихо реветь там, не открывая на стук матери и просьбы отца, я записался на бокс.
Первый месяц тренер не выпускал в ринг малышей. Мы отжимались от пола, бегали вокруг зала, подтягивались на перекладине, качали пресс и до одури лупили грушу, обучаясь пока не столько удару, сколько правильному дыханию и грамотной работе ног, бросая взгляды в центр зала, где за канатами шел настоящий бокс. Там, в этом взрослом движении, раздавались смачные хлопки перчатки о лапу, о защитный шлем, о корпус спарринг-партнера, а до нас долетали капли пота и выскочившие изо рта боксеров капы.
Ты становишься боксером не в тот момент, когда оплачиваешь занятия. И даже не тогда, когда тебя впервые после шестинедельной муштры выпускают в ринг против такого же несмышленыша. Главным знаком того, что бокс пустил в тебе корни, становится момент, когда ты приходишь в спортзал, переодеваешься, выходишь из раздевалки и тебе нравится этот запах, в котором сплелись пот и лежалые маты, резина и сталь, и ты начинаешь чувствовать себя дома.
Не стоит ожидать истории о том, как в один из вечеров я перестал убегать и отметелил своих обидчиков. Не все так просто. Меня по-прежнему гоняли, играли мною в пятый угол и зашвыривали в мусорный бак. Но теперь я стал драться. Сначала я жалел об этом – разозленные отпором, они били меня вдвое крепче, и к ссадинам и синякам теперь прибавились разбитые губы и расквашенный нос, благо для матери я мог списывать все на последствия тренировок.
Но постепенно мои удары набирали мощь, и противникам становилось все труднее справиться со мной. Их набеги сократились, и я возвращался домой спокойнее.
Я мог бы подкараулить их по одному и отомстить за свои обиды каждому. Но это не принесло бы толку – на следующий день, объединившись, они снова заставили бы меня почувствовать запах помоев.
Поэтому я затеял драку в школе, на перемене. Я нарочно выбрал самого сильного из их компании, шестиклассника, которому я, встав на цыпочки, с трудом достал бы до подбородка. Звонок прервал нашу потасовку, но здесь школьные правила работали на меня – любой неоконченный спор разрешался в драке один на один после уроков, за трансформаторной будкой.
Никакой бокс не научит тебя уличной драке. Ты ­можешь провести сколько угодно часов за тренировками, качая мышцы и колотя грушу, но все твои знания будут бесполезны без интуитивного понимания уличного единоборства.
Меня побили в этот вечер. Как и в два последующих. Но я учился. Я по крупице усваивал законы движения противников. Каждый пропущенный удар указывал на мою ошибку и давал знание, как избежать следу­ющего.
Самая дорогая в жизни вещь дается нам бесплатно – это опыт. Так сказал кто-то из великих, не помню, кажется, Мухаммед Али.
К концу шестого класса я обрел репутацию первого школьного драчуна. Мои противники, купавшие меня в мусорных баках, давно были повержены и забыты, но я попал в другой круг. Теперь на мне пытались утвердиться все выскочки, желавшие доказать свою крутость. И я дрался и дрался на школьном дворе, позади трансформаторной будки.
Я понял, что бокс и драка – разные вещи. Как спорт и жизнь.
– А твои друзья? – спрашивает Симка. – Денис и Крот? Почему они тебе сразу не помогли?
– Я сам просил их не вмешиваться. Это ведь мой батя работает на мусорке. Они хотели, но я не разрешил. Это было моим делом.
– О чем ты мечтаешь? – спрашивает она, чтобы перевести тему.
Мне легко с Симкой, и я рассказываю ей то, что держал в тайне даже от своих лучших друзей, опасаясь, что Крот засмеет.
– Хочу поступить. В Москве есть заочный гуманитарный университет, – рассказываю я. – Смотри: поступить и за первый семестр – пятьсот баков, дальше, если экзамен сдашь нормально, – по триста баков за семестр.
– А ты сдашь? – интересуется она.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13