Он сидел, удобно откинувшись на своем стуле, и изучал выглядевший совершенно новым револьвер калибра 0.357.
— Компьютер? Какой компьютер?
Неужели я забыла свои сигареты? Нет. Они, как всегда, на дне моей сумочки.
— В главном управлении. Ломается постоянно. Как бы то ни было, я, в конце концов, получил распечатки полицейских рапортов. Интересно. По крайней мере, мне так кажется.
— Касающиеся Берил? — спросила я.
— Ты угадала. — Он положил оружие на стол Уэсли и добавил: — Ничего себе вещичка. Везет же некоторым. Этот ублюдок выиграл его в качестве приза на слете полицейских начальников в Тампе на прошлой неделе. Что касается меня, то не могу выиграть даже двух долларов в лотереею.
Я перевела взгляд на стол Уэсли. Он был завален телефонными сообщениями, донесениями, видеокассетами и толстыми конвертами, содержащими фотографии и детальные описания, как я предполагала, различных преступлений, относящихся к юрисдикции полиции, представленные на его рассмотрение. В шкафу у стены, за стеклом, было выставлено жуткого вида оружие: меч, блестящие кастеты, самодельный пистолет, африканское копье — охотничьи трофеи, подарки благодарных протеже. На старой фотографии Уильям Вебстер пожимает руку Уэсли на фоне вертолета морской пехоты в Квантико. Нигде ни малейшего намека на то, что у Уэсли есть жена и трое детей. Агенты ФБР, как и большинство полицейских, ревностно охраняют свою личную жизнь от внимания общества, чтобы не навредить семье. У них есть основания для подобного страха. Уэсли был аналитиком с хорошо развитой интуицией. Он знал, что это такое, сначала смотреть фотографии чудовищной резни, а затем посещать тюрьму и заглядывать в глаза преступникам.
Уэсли вернулся с двумя пластиковыми чашками кофе — одна для Марино, другая для меня. Уэсли всегда помнил, что я пью черный кофе, и рядом со мной должна стоять пепельница.
Марино собрал с коленей тонкую стопку копий полицейских рапортов и начал их просматривать.
— Для начала, — сказал он, — их всего три. Мы получили записи всего трех рапортов. Первый датирован 9.30 утра, понедельник, 11 марта. Берил Медисон позвонила по 911 накануне и попросила прислать к ней на дом офицера, чтобы принять жалобу. Вызов не сочли особенно срочным, тем более что патрульные были очень заняты. Офицер добрался до нее лишь к следующему утру. А, да это Джим Рид, он работает в департаменте около пяти лет. — Марино вопросительно взглянул на меня.
Я покачала головой. Рид был мне незнаком. Марино начал скороговоркой читать рапорт.
— Рид сообщил, что заявительница, Берил Медисон, была очень взволнована и утверждала, что имел место телефонный звонок угрожающего характера в 8.15 вечера накануне, в воскресенье. Голос в трубке, который она определила, как мужской и, возможно, принадлежащий белому, сказал следующее: «Готов поспорить, ты не замечала меня, Берил. Но я постоянно наблюдаю за тобой, хотя ты и не можешь меня видеть. Зато я вижу тебя. Ты можешь бежать, но спрятаться ты не можешь». Далее заявительница сообщила, что звонивший утверждал, будто он наблюдал за ней, когда она покупала газету в киоске утром этого же дня. Он описывал, во что была одета: «красный спортивный костюм и без лифчика». Заявительница подтвердила, что подъехала к киоску по Роузмаунт-авеню примерно в десять часов утра в воскресенье, и что была одета описанным образом. Она запарковалась перед киоском, купила «Вашингтон пост» в автомате и абсолютно никого вокруг не заметила. Она была встревожена тем, что звонивший знал эти подробности, и утверждала, что он, скорее всего, следовал за ней. На вопрос, замечала ли она когда-либо, что кто-то ее преследует, заявительница дала отрицательный ответ.
Марино перешел ко второй странице, к неподлежащей разглашению части рапорта, и продолжил чтение:
— Рид сообщает здесь, что мисс Медисон неохотно раскрывала конкретные детали, относящиеся к угрозе, высказанной звонившим. В ответ на настойчивые вопросы она, в конце концов, заявила, что звонивший перешел к «непристойностям» и сказал, что когда он представляет, как она выглядит без одежды, у него возникает желание «убить» ее. В этот момент мисс Медисон, по ее словам, повесила трубку.
Марино положил копию на край стола Уэсли.
— Что ей посоветовал офицер Рид? — спросила я.
— Ничего особенного, — сказал Марино. — Порекомендовал ей начать вести журнал. После каждого такого звонка записать дату, время и что произошло. Он посоветовал также держать закрытыми окна и двери и подумать об установке системы охраны. А если она заметит какие-нибудь подозрительные средства передвижения — записывать номера и позвонить в полицию.
Я вспомнила, что Марк рассказывал мне о своем февральском ленче с Берил.
— А она сказала, была ли эта угроза, о которой она сообщила 11 марта, первой?
Уэсли, потянувшись за рапортом, ответил:
— Очевидно, нет. — Он чиркнул ладонью по странице. — Рид упоминает о том, что она утверждала, будто подобными звонками беспокоили ее с начала года, но до этого случая она не заявляла в полицию. Кажется, предыдущие звонки были не частыми и не столь характерными, как звонок вечером в воскресенье, 10 марта.
— Она была уверена, что в предыдущих случаях звонил один и тот же человек? — обратилась я к Марино.
— Она сказала Риду, что голос звучал так же, — ответил он, — то есть принадлежал белому мужчине с хорошей дикцией, по крайней мере, она так утверждала.
Марино принялся за второй рапорт.
— Берил позвонила офицеру Риду через вызывающее устройство во вторник вечером в 7.18. Она сказала, что ей нужно его увидеть, и он приехал к ней домой менее чем через час, вскоре после восьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106